Упырь как ужаленный подскочил с баула, когда из подъезда выпорхнула Мара Лелевна, растрепанная и в плаще наизнанку. От нее несло каким-то невероятным смешением духов. Очевидно, что на нервах кикимора душилась каждую минуту, забывая, чем именно полилась до этого.
– Я звонила Роксане, они еще даже не выехали на вокзал! – Мара ткнула пальчиком в сторону упырской «газели». – Вот на этом я точно не поеду! Эта жуткая колымага просто развалится по дороге…
В этот момент вдалеке послышался раскат грома, он прокатился над крышами и оглушительно бахнул в сером пасмурном небе над головой. Марик ухнул, осев на баул с хрусталем, кикимора взвизгнула и схватилась за сердце. Влада, похолодев, ощутила, как асфальт под ее ногами плывет вниз, оседая вместе со всем Московским проспектом и едущими по нему машинами. Это продолжалось всего пару секунд, а потом прекратилось, оставив только противные мурашки на спине.
– Вот видишь, Мара, в городе оставаться никому нельзя, – Влада решила пользоваться моментом. – А часа три в электричке, и ты уже в безопасности…
– А ты?! – Мара вцепилась ей в рукав. – Поехали со мной, раз там безопасно. Я помню о своей ответственности за тебя. Если бы Вандер был жив…
– Я приеду туда позже, – Влада осторожно пыталась отцепить от своего свитера кикиморские когти. – Не волнуйся, Мара. И не потеряй багаж на лестнице, ты его пересчитала?
Это был очень своевременный вопрос, который переключил кикимору с паники на разумное действие, и та ринулась к своим драгоценным чемоданам.
Влада же раз в сотый за последний час проверила скайп на смартфоне. Сообщений от Гильса больше не было, да и Егор ничего и не написал.
Спустя час, погрузив кикимору с ее чемоданами в упырскую «газель», Влада тряслась на дальнем сиденье, придерживая чемоданы, оглохнув от причитаний Мары и постоянно поглядывая в пыльные окошки. Марик вел машину лихо, будто пытаясь показать Владе и кикиморе, какой он удалой водитель: бравада не обошла и когда-то трусливого упыря.
Над городом повис темный день, ворочая в небе тяжелыми тучами, которые несли с собой снежную бурю. Но метель все не начиналась: не было и ветра, зато промозглый холод сковал все кругом. Над Невой висело мутное марево, как всегда бывает при сильном морозе, дымились рты у прохожих; легкий, почти незаметный человеческому уху гул тревожил городских птиц и собак.
У Темного Департамента все шло быстро и организованно. Извилистая очередь нечисти погружалась в автобусы, направляли ее вампиры, спокойные и хладнокровные.
Командовал всем Костя Муранов, чей сухой и бесстрастный голос очень подходил для этой роли: командовать теми, кто перепуган до смерти.
– Конечно, там будет где разместиться, – спокойно отвечал он какой-то растерянной молодой троллихе. – Уже договорились, что местные темные примут всех.
– А провал во Тьму будет очень большой? – сыпались на Костю вопросы. – Сколько времени он будет открыт?.. Где он откроется?..
– А когда мы сможем вернуться обратно? – тараторила толстая лупоглазая упыриха, окруженная такими же круглоглазыми дочками и сыновьями. – Сколько нужно будет времени вампирам, чтобы навести порядок? Это очень долго? У меня дома брошено хозяйство, столько стирки…
– Ма-ам, – кинулся вдруг к ней Марик Уткин. – Мамуль, я сам все там достираю, не задерживай других! Вот и Мара с вами вместе поедет…
Чемоданы Мары Лелевны подхватило все семейство Уткиных, и ярко-розовый плащик кикиморы замелькал в окнах автобуса.
Влада с удивлением увидела, что Марик, смелость которого была такой же легендой, как и чистоплотность Феди Горяева, в автобус не сел. Упырь изменился буквально за несколько минут прощания с семьей – подтянулся и повзрослел, а на круглой физиономии впервые за все время появилась решимость.
– Съезжу к вампирам, нужно их поддержать, без меня не справятся… А потом на вокзал, – буркнул Уткин. – Да, совсем забыл передать. Дринка сказала, что они ждут тебя в Выборге, встретят, как только позвонишь. Тебе нужна еще моя помощь?
– Нет, Марик, огромное спасибо, что с Марой помог, – Влада вдруг поняла, каких слов сейчас ждет от нее упырь. – Ты так изменился, Уткин. Машину водишь здорово.
– Ага, – обрадовался Марик. – Давай, Огнева, ты сама-то тут не сиди, езжай подальше.
Конечно, после сказанных слов ободрения Уткин не мог не покрасоваться. С тех пор как он научился разваливаться на нетопырей, Марик обязательно делал это при наличии зрителей. С писком стая нетопырей пронеслась прямо у Влады над макушкой и ринулась в небо, просвистев крыльями над крышей Темного Департамента.
– Домовые когда наконец погрузятся? – отрывисто спрашивал Костя. – Проверяйте, что они с собой везут! Там ведь мест мало…
Поодаль Темного Департамента, на набережной Крюкова канала, около автобусов, бушевал кавардак. Создавали его домовые, которые вопили и толкались вместе со своими чемоданами, свертками и коробками.
– Вам же было сказано, что вещи брать можно только первой необходимости! – надрывался где-то в толпе старшекурсник Слава Шамаев. – Куда вы тащите эту тумбу? Мебель – запрещено! Эвакуация только с самым необходимым…
– Почему ты тут один?! – продравшись сквозь домовых, Славу схватил за плечо Герка Готти. – Что, помощников нет?
