схлопотать, — но после слов: «Кай, ты можешь сломать эту дверь?» — она немедленно приоткрылась.
— Чего надо, пшша-а? — недружелюбно прошипел в щелку Ташшиас, щурясь на свет из коридора.
— Нам можно зайти?
Змеелюд окинул незваных гостей еще более кислым взглядом. Сражаться с заведомо слабейшим противником считалось позором, а киборг его самого пополам порвет.
— Вы не самки, — презрительно заметил он, — и сейчас не сезон.
— Предпочитаешь беседовать об украденных тобой драгоценностях в коридоре, чтобы все слышали?
— Чего?! — затрепетал языком змеелюд, но посторонился, открывая гостям проход.
— Немедленно верни серьги, — потребовал Стрелок, когда дверь за ними закрылась. — Если их найдут полицейские, будет намного хуже.
— Пусть сперва найдут, фшшш! — с вызовом прошипел Ташшиас.
Стрелок и не сомневался, что змеелюд припрятал сокровища надежнее, чем свою кладку.
— Кай найдет, — уверенно сблефовал он. Ксеносы плохо разбирались в киборгах и их суперспособностях. — Я не потерплю на своей станции мародеров.
Змеелюд злобно сверкнул глазами на киборга и с крайней досадой прошипел:
— Странные человеческие законы! Зачем мертвой особи эти побрякушки, ашшш?! Только запачкаются и провоняют, когда она сгниет!
— Если тебе больше нравятся обычаи твоей расы, может, стоит соблюдать их все?
У змеелюда так заклокотало в глотке, словно вот-вот плюнет кислотой. За что его изгнали (или сам удрал) с Василиска, он так и не признался, на расспросы огрызаясь: «Вы все равно не поймете!», но Стрелок знал, что на родине Ташшиас был парией, для змеелюда у него слишком добрый и покладистый характер. Видимо, наследственный, иначе отец не дал бы столь неудачному отпрыску возможности вырасти.
— Хорошо, — так и не плюнув, угрюмо прошипел техник. — Я верну. Но как? Труп теперь лежит на полицейском корвете.
Стрелок мысленно пожал сам себе руку. До этого момента у него были только голые догадки, основанные на знании станции и ее обитателей.
— Отдай пока мне, — решил Стрелок. — А там будем думать. Женщина была мертва, когда ты ее нашел?
— Конечно! — крайне оскорбился Ташшиас. — За кого ты меня принимаешь, хшшш?!
Стрелок усмехнулся:
— За змеелюда.
Для которого обобрать покойника — священнее дневного сна! Змеелюды уважают частную собственность, но только пока оный частник пребывает в добром здравии. Стоит ему помереть — и повезет тем, кто окажется поблизости. Родственные связи в этом обществе мизантропов ничего не значат, а слово «завещание» вообще отсутствует, недвижимость покойника уходит с аукциона в пользу государства.
К световым панелям и кондиционеру можно подобраться не только снизу, из комнаты, но и со стороны технической шахты между этажами. Человеку по ней не пролезть, и это делало Ташшиаса незаменимым специалистом по обслуживанию коммуникаций. Незачем даже заходить в номер, тревожить богатых гостей. А мертвечину змеелюды чуют превосходно, ее запах сочился в шахту сквозь стыки панелей, как аромат свежих пирожков, вот Ташшиас и не устоял. Тихонько отсоединил уже отремонтированную панель, свесился в дыру всем своим длинным тягучим телом, как раз достав передними лапами до кровати, аккуратно обессережил покойницу и втянулся обратно. Собаки если что и услышали сквозь две стены и разделяющую их гостиную, то решили, что к ним это не относится, — на станции много незнакомых для них звуков, а этот раздался достаточно далеко и где-то вверху, там полночи шуршало.
— А зачем ты потом вернулся со стороны коридора и открыл входную дверь? — наобум спросил Стрелок.
У техников, как и у горничных, есть универсальные ключи от номеров, и, как оказалось, Ташшиас действительно им воспользовался.
— Чтобы решили, что тот, кто взял серьги, пришел через нее. — Змеелюд старательно избегал слова «вор», но, как видно, был прекрасно осведомлен о «странных человеческих законах». — Мало ли кто тут у нас ходит…
Тогда-то Чипс и тявкнул. Но, поскольку в номер никто не вошел, счел свой долг исполненным и успокоился.
— Ты дурак, Ташшиас, — устало сказал Стрелок. — Из-за тебя теперь вся станция на ушах стоит, ищут «убийцу» важной персоны, а скоро еще и судмедэксперты с настоящими детективами прилетят. Кто-нибудь из них вполне может догадаться насчет технического тоннеля, раз даже я сообразил. Эти побрякушки того стоили?!
Такого поворота событий змеелюд точно не ожидал.
— Тшшш, и что теперь? — почти заискивающе спросил он, съеживаясь до человеческого роста.
Стрелок задумался. Он не сомневался, что если бы Ташшиас нашел серьги на полу в коридоре, то честно сдал бы их охраннику, как уже случалось, — чужого добра змеелюду не надо! Однако на этот раз добро было не чужое, а ничье. По змеелюдским законам Ташшиас виноват только в том, что вовремя не сообщил начальству о трупе на станции (и им могли отравиться дети!), так что здесь скорее не преступление, а конфликт культур. На первый раз достаточно строгого выговора и вычета из зарплаты, Малхази наверняка согласился бы со Стрелком.
Но не Филипп с Бобом.
