Мир, который сгинул

падает на кучу тел. Пистл идет за ним, проламываясь сквозь сражение, как через садовый забор. Один мим и один ниндзя валятся на пол. Ему плевать. Он хочет Айка. Встав над ним, он медленно поднимает левую руку, держа правой голову своего врага. В следующий миг его рука сожмется в кулак, и Айк Термит умрет. Пистловы плечи разбухают, когда он начинает удар.

Кто-то бьет его ручкой метлы.

Это самая обычная ручка. Легкая, крепкая и совсем не страшная. Она разлетается в щепки, будто сделана из бальзы. Пистл бросает Айка и медленно, суля гнев Божий, оборачивается. Страшно до чертиков.

Только теперь, глядя на сломанную метлу в своих руках, я понимаю, кому достало глупости и храбрости для такого поступка.

Твою мать!

Ухожу от удара. Прогибаюсь. Шагаю в сторону, шаркнув ногой. «Походка Элвиса» (оборонительная, проворная) сменяется «Шагом Лоренцова Дворца» (случайные выпады образуют эффективную схему атаки), вновь и вновь. Руки рассекают воздух и бьют, скользят и выкручивают. Гумберт Пистл бросается на меня. Бью его в глаз. Он рычит и падает. Отдавливаю ему руку. Он лягается, и я выгибаю его сустав, жму, отпускаю и тут же молнией кидаюсь в соседнее пространство – он обрушивает кулак на пустой воздух. Я делаю все как надо, но этого недостаточно. Где-то лежит поверженный Айк Термит, а его гун-фу куда лучше моего. Айк – старший ученик. Этого недостаточно.

Пистл наносит удар. Не со всей силы – так, ласковый шлепок. У меня сбивается дыхание. Нет времени. Откатываюсь в сторону. Не мешкай, не напрягайся; дыши, живи. «Меч Слепца»: последовательность наклонов и прыжков, рассчитанных на то, чтобы обмануть противника, дать ему понять, будто ты знаешь о его передвижениях, хотя на самом деле ничего не видишь. Блеф. Срабатывает. Опять ухожу в сторону. Гумберт Пистл преследует меня, двигаясь плавно и быстро. Он слишком большой, чтобы двигаться так быстро, или, может, слишком быстр, чтобы быть таким большим. Я опять вижу. Лучше бы не видел. Поле моего зрения заполняет его большой палец; я уворачиваюсь, но выпад был ложный – Пистл бьет меня ногой в грудь, прогибая ребра. Из легких вышибает весь воздух. Я вижу цвета: черный, белый, серый и красный разом, затем бордовый и желтый, наслоенные друг на друга, потом другие, уже безымянные. Увиливаю от второго удара, выставляю плечо и врезаюсь в Пистла, точно как Айк Термит.

Мне не победить.

В отчаянии озираюсь по сторонам. Где же Салли Калпеппер с винтовкой? Элизабет на балконе. Ли стоит за ее спиной, пока в безопасности. Я смотрю в глаза Элизабет.

И вижу ее.

Вижу разом все мгновения, когда она была рядом. Элизабет с кексом. Элизабет топает ногой. Элизабет в обличье Андромаса. Элизабет меня целует. Элизабет, представленная девчачьими белыми носками, торчащими из-за спинки дивана. И еще я вижу, как миллионы лет назад, в доме мастера У, она спрашивает его о Секретах. О медитации «Железная Кожа».

Нет никаких секретов.

Но они есть. Я дерусь с человеком, которому известен минимум один. Стало быть…

Я придумаю свой.

Хитрый, скрытный, веселый старикашка.

Направь энергию ци… Почувствуй океан… И ты покоришь самую неприступную крепость.

Я смотрю на Гумберта Пистла. Он непобедим. Он неприступен.

Он мой.

В этот миг я возлагаю все свои надежды на покойника, зимой разгуливавшего в сандалиях и убежденного, будто китайская космическая программа провалилась из-за невыгодного расположения Луны. Пожалуй, на этой единственной ниточке держится будущее всего мира. Но, как паутина, она достаточно крепка для такой задачи.

Я замедляюсь. Главное не скорость – важно оказаться в нежелательном для него месте. Легко шагаю вперед. Главное не сила – важно правильно выбрать время. Гумберт Пистл замахивается, но меня там уже нет. Он бьет, однако удар проходит по касательной и теряет силу. Мне больно запрокидывает голову, но не более того. Когда Пистл отводит руку, я успеваю ее ударить. Он напрягается. Прохожу сквозь его оборону и отвешиваю ему оплеуху. Пистлу даже не больно, зато очень неприятно. Я влепил ему пощечину, как девчонка, на глазах у всех ниндзя. Никакого уважения. Ня!

Он пытается огреть меня кулаком, когда я приседаю, но я уже отскочил в сторону, и в какой-то миг он становится похож на тяжелоатлета, позирующего фотографам на пляже: руки согнуты и напряжены, всюду сплошные мускулы. Эй, Блуто, где мой шпинат? Ня-ня-ня! Он выдыхает. Я выдыхаю вместе с ним. Его локоть чуть было не вышибает из меня дух, но следующий удар приходится по неправильному месту – потому что я в правильном. С размаху отдавливаю ему ногу. Что-то хрустит. Пистл может драться и с мелким переломом, но ему все же больно. Его дыхание на секунду сбивается, когда он подавляет стон.

Я прикасаюсь к Гумберту Пистлу и слушаю его. Отражая страшные удары, я продолжаю его трогать. Пробую на вкус воздух, который он выдыхает. Изучаю врага. Понимаю характер его движений. Узнаю его сильные и слабые места. Гумберт Пистл – крепость, но он не может быть неуязвим. Выдыхаю. Вдыхаю. Гумберт Пистл дерется через боль. Она не имеет значения. Он выдыхает. Вдыхает.