ужинать!
– Детка, почему бы нам не вернуться на… – Она умолкла. Маркус больше не улыбался. – Детка, что случилось?
– Дрезден? – позвал Маркус. – Иди сюда, здоровяк.
Он осмотрел вольер. Элиана следила за его взглядом. Яма была овальной, глубокой, но не слишком большой. В самом широком месте – футов сорок. На дне росла трава, лежали бетонные валуны, несколько поваленных деревьев, которые, по идее, должны были выглядеть естественно, но отнюдь не выглядели. С того места, где стояли Элиана с Маркусом, просматривался каждый дюйм вольера.
– А где лев? – спросила она.
Маркус молча уставился на нее. Широко распахнутыми глазами. Курица на конце лески снова разъяренно закудахтала. Маркус уронил шест. Птица пролетела футов пять. Петля соскочила с ее ноги. Похлопав крыльями, курица освободилась и начала бегать кругами, издавая недовольное кудахтанье.
Никто не вышел из дома, чтобы посмотреть, что за шум.
– Маркус, где лев?
– Ш-ш-ш, – прошептал Маркус. Приложил палец с ухоженным ногтем к губам. На лбу Маркуса собрались морщины. Он поднял подол рубашки сзади и достал автоматический пистолет девятимиллиметрового калибра с перламутровой рукоятью.
– Ты хочешь сказать, он вылез? – прошептала она. – Как он мог вылезти? Ты сказал, он не может…
– Ш-ш!
Лицо Маркуса напряглось. Было слишком темно, чтобы что-то увидеть, но можно было прислушаться. Секунду спустя Элиана тоже начала слушать.
Сверчки. Тихое эхо автомобилей на автостраде. Возле дома раздался шумный всплеск – кто-то упал в бассейн. Смех.
Затем, чуть ближе – совсем близко, – хрустнула ветка.
– Маркус? – тихо сказала Элиана.
Он повернулся и посмотрел на нее. Он мог не отвечать. Выражение его лица говорило само за себя.
Яма была пуста.
Яма была пуста, и что-то двигалось в ночи.
iv
– Маркус,
– Я не знаю, – ответил Маркус. Он не говорил по-португальски, но о чем еще она могла спрашивать? Однако он знал. Снова хрустнула ветка, явно большая, ближе. Маркус взвел курок. Далеко, возле дома, хохотала компания идиотов-прихлебателей. Играла третья композиция альбома, нечто под названием «Денежный выстрел», которая очень нравилась музыкальному продюсеру Маркуса, и, боже ж ты мой, что-то двигалось в ночи.
– Что нам делать?
Маркус качал головой в такт «Денежному выстрелу», размышляя. Потом его осенило.
– Хозяйственное помещение.
Парень из зоопарка показал его Маркусу. Это была подземная комната между львиными ямами, очень прочная, с бетонированными стенами и металлическими дверями. В стене была прорезь с железной задвижкой, чтобы следить за львами, как в двери тюремной камеры.
– Мы можем забраться туда и… – Что? Позвонить? Спрятаться? Это не имело значения. Главное, он будет там в безопасности. – Пошли.
– Ни хрена, – сказала у него за спиной Элиана. – Я возвращаюсь к… – Она остановилась, задохнувшись. – Маркус?
Что-то в ее голосе заставило его обернуться. Прямо перед ней, менее чем в пяти футах, стоял лев, на которого она пришла посмотреть. Львиная морда морщилась в оскале над толстыми желтыми клыками.
Элиана повернулась к Маркусу. На ее лице было непередаваемое выражение.
– Скажи Мэй, что я…
Дрезден прыгнул. Они с Элианой рухнули вместе, подняв облако пыли и камешков. Голова Элианы стукнулась о землю. Она слабо задергалась, но лев придавил ее передними лапами размером с лопату. Затем сомкнул челюсти на ее шее. Он держал Элиану под таким углом, что она смотрела прямо на Маркуса. Ее лицо казалось покорным, даже мирным.
Несколько мгновений спустя Маркус стал членом в высшей степени эксклюзивного клуба. Он понятия не имел, сколько людей когда-либо своими глазами видели не одно, а два нападения льва, но полагал, что очень, очень немного.
