королева изо всех сил старалась быть хорошей женой. Когда же стало известно, что она понесла, дон Фелипе на два часа сократил свою ежедневную работу, чтобы проводить с Изабеллой больше времени.
Дни шли за днями, а в жизни Франсуа ничего не менялось. Будучи «дядей» королевы, он имел вес при дворе, но при этом не занимал никакой должности, у него не было ни земли, ни дома. Он скучал по родине и все больше тяготился пребыванием в Испании. Его единственными друзьями были дон Родриго и дон Альварес де Монтойя, постепенно посвятившие Франсуа во все тонкости местной жизни. Вместе они ходили на корриду, ели паэлью в местном трактирчике, смотрели на религиозные шествия, охали, наблюдая за энсьерро[21], а однажды даже смогли полюбоваться цыганским фламенко. С другими придворными Франсуа тоже неплохо ладил, но их строгость и чопорность мешали шевалье сойтись с ними поближе.
В начале августа пришел дон Родриго и попросил Франсуа переговорить наедине. Они отправились в комнаты Романьяка, и, едва переступив порог, дон Родриго взволнованно заговорил:
– Дорогой мой дон Франциско, я в сильнейшем затруднении. У меня есть протеже, племянник моего покойного друга. Зовут его Франциско Солано, и – о горе! – его обвиняют в ереси. Он ни в чем не сознался, а как вы знаете, «упорство в заблуждении» считается главным доказательством. В общем, его приговорили к аутодафе и вскоре сожгут живьем. Когда-то вы спасли жизнь мне, а сейчас я заклинаю вас – спасите Франциско! Он ребенок, ему всего одиннадцать лет, и, уверяю, он ни в чем не виноват!
Франсуа положил ладонь на руку собеседника:
– Добрый мой друг, вам нет нужды заверять меня в этом. Разве я не знаю, что инквизиторы хватают людей по малейшему навету? Но как, по-вашему, я могу его спасти?
Дон Родриго развел руками:
– Не представляю.
– Возможно, мне стоит поговорить с доном Фелипе?
– Совершенно бесполезно. Не раз уже пробовали через короля влиять на инквизиторов, но вы же знаете – он сам фанатичный католик.
Франсуа задумался.
– Прошу вас, расскажите мне все подробно. В чем его обвиняют?
– В хуле на Господа. – Дон Родриго торопливо перекрестился. – Но я уверен, он невиновен.
– А когда состоится казнь? И где?
– Его должны сжечь здесь, в Толедо, в полдень субботы, девятнадцатого числа.
– Девятнадцатого? – воскликнул Франсуа. – Что ж, возможно, я смогу помочь.
Он кое-что вспомнил, и у него возник план.
С того дня все его помыслы и действия были направлены на спасение Франциско Солано. В первую очередь Франсуа направился к распорядителю церемониалов и спросил его, запланировано ли что-то у королевы девятнадцатого августа.
– Да, сеньор, – ответил тот, заглянув в толстенный фолиант. – Их величества принимают губернатора Арагона.
– А двадцать первого?
Распорядитель, еще раз сверившись с фолиантом, отрицательно покачал головой. Франсуа с благодарностью поклонился и вышел.
Полчаса спустя он уже был у Изабеллы. Заведя непринужденный разговор, он, словно между делом, спросил:
– Не хотите ли, дорогая племянница, посмотреть, как тут карают еретиков?
– С радостью, – улыбнулась Изабелла, поглаживая округлившийся животик. – Мы здесь уже почти полгода, а я ни разу не была на казни.
– Что ж, у вас будет такая возможность, сеньора. В субботу, девятнадцатого, на площади перед собором Санта-Мария казнят какого-то злостного еретика, буду счастлив вас сопровождать.
– Прекрасно, дядюшка. Лишь узнайте, нет ли в этот день какого-либо приема.
– Ох, ну конечно, я только что вспомнил, в субботу вы принимаете губернатора Арагона.
Франсуа в притворной досаде покачал головой. Изабелла робко спросила:
– А казнь нельзя перенести?
– Если вы прикажете, сеньора, я тотчас же переговорю с Великим инквизитором.
Королева с готовностью кивнула.
На следующий день Франсуа встретился с доном Фернандо де Вальдесом, Великим инквизитором испанским, поведал ему о желании королевы посетить казнь и передал ее просьбу перенести аутодафе.
– Я счастлив, сеньор, что ее величество проявляет такое участие в делах католической инквизиции, – поклонился церковник. – Какой день будет удобен для доньи Изабеллы?
– Любой последующий, дон Фернандо. К примеру, двадцатого числа.
