Никогда, ни разу я не говорил о том, что мы будем захватывать «Нетопыря». Но что от этого теперь могло измениться?
– Ты хоть понимаешь, что натворила? – Отчаяния в моем голосе было нисколько не меньше, чем у виконта дю Эскальзера.
– Что именно?
– И где ей теперь спать? На «Морском орле» каюта единственная. Есть еще общий кубрик, который разделен переборкой на помещения для матросов и офицеров. И все!
– Я худенькая, – вмешалась в разговор Мэри.
Вижу, что худенькая, пусть местами и не очень, но дальше-то что?
– Я могу где-нибудь с краешку, – смущенно сказала она, намекая на то, что ложе широченное и места на нем свободно хватит троим.
– И верно! – Рейчел взглянула на меня победно.
– Ну, если ты так считаешь… – протянул я, пусть даже вариант полностью меня не устраивал.
Ибо он означал, что ночами у нас с Рейчел не получится заниматься тем, чем занимаются с женами мужья, если они любят друг друга. У нас вообще не будет никакой личной жизни! В конце-то концов, не отсылать же Мэри всякий раз прогуляться на палубу. Частенько же ей придется там гулять! Могу представить себе ехидные лица матросов, которые сразу поймут, в чем тут дело.
Теперь мне предстояло сделать так, чтобы сама Рейчел отказалась от этого варианта. И мне это удалось. Усилием воли я представил, как медленно снимаю с Мэри одежду, целуя и гладя ее тело, в надежде, что сработает элекит на груди Рейчел. Получилось. Рейчел резко изменилась в лице и заявила:
– Для троих ложе все-таки тесновато будет. А давай переоденем ее в мужчину? Вернее, в юношу? Юнги ведь есть на всех кораблях? Вот и у нас он будет! И тогда Мэри сможет жить в матросском кубрике.
Вместо юнги вполне сойдет и Головешка. Тот, когда побреется, выглядит подростком.
– Я иногда одежду младшего брата надевала, – снова вмешалась в разговор Мэри. – И все принимали меня за него, даже бабушка.
– Ну, вот и решение проблемы! – обрадовалась Рейчел.
Я покачал головой, подумав: «Милая, ты хоть частично представляешь, что именно рассказывают перед сном друг другу матросы, покачиваясь в своих гамаках? Причем в самых ярких подробностях? И каково все это будет выслушивать Мэри, которая, судя по всему, в жизни ни разу не целовалась?! Мало того, в дальнейшем Мэри никогда не сможет найти себе мужа. Потому что, наслушавшись всех этих россказней, она все время будет недоумевать, почему ей постоянно попадаются какие-то ущербные мужчины и где взять настоящего? А такие бывают – она своими собственными ушами слышала! К тому же во время плавания ей придется во всем подражать остальным: ходить вразвалочку, ругаться хриплым голосом и почесывать себя там, где и чесать-то ей нечего».
Говорить всего этого я не стал, лишь заявил:
– Если откроется обман и в Мэри признают женщину, ни к чему хорошему это не приведет. Не стоит рисковать.
– Так что делать-то?! – уже в отчаянии воскликнула Рейчел.
– Не знаю, – честно признался я.
Позвать корабельного плотника, чтобы он сделал посередине кровати дощатую перегородку? В принципе, размеры позволяют, и доступ к обеим секциям получится широкий.
Но делать этого категорически нельзя! Иначе будет нанесен ущерб моему авторитету. Если бы я делил ложе сразу с двумя женщинами, вот тогда мой авторитет, и без того после недавних событий высокий, поднялся бы еще выше.
– Ладно, вы отдохните, а я тем временем подумаю.
На душе было очень и очень несладко: нагревшийся элекит на груди Рейчел грозил мне неприятным разговором, едва мы останемся с ней наедине.
Глава 8
Алавир находился там, где ему и положено было быть, – на мостике. Сменился рулевой, и сейчас вместо Стерка за штурвалом стоял Гайат, такой же верзила, что и Стерк, и тоже – доверенное лицо шкипера.
– Проблемы, господин капитан? – поинтересовался Алавир, видя мое озабоченное лицо.
И я кивнул: еще какие!
– Позвольте, сам догадаюсь… Вероятно, они как-то связаны с молоденькой девицей Мэри. Которая, кстати, строит глазки всем подряд.
Вот даже как?! И когда она успела? В этой связи ее легкое согласие отправиться жить в матросский кубрик кажется особенно подозрительным.
