Теперь следовало вручить ему пряник, и потому я добавил:
– Увеличь его, и клянусь – ты сможешь находиться в нашей с Рейчел каюте до самого прихода на Терессу, – до прибежища пиратов оставалось меньше недели пути, и потому на эту жертву со своей стороны я пошел легко. – Ну так как?
Естественно, механизм безмолвствовал.
– Понимаешь ли, какое дело… – добавил я в голос проникновенности. – Мы имеем возможность этих людей спасти. От разорения, неприятностей, позора, а возможно, и от самой смерти. Согласен: если корабль утонет, они пересядут в шлюпки. Проблема в том, что до ближайшей земли им грести и грести, и за это время с ними может случиться все что угодно. Но даже если им все же удастся благополучно добраться до суши, где гарантия, что они не окажутся пленниками дикарей? Тогда эти люди погибнут точно. И не исключено, что их попросту съедят. А ведь их дома ждут семьи. Всякие там жены, матери, малые детишки… Которые будут горевать о потере своих кормильцев. Но!.. – повысил я голос. – Этого можно избежать. И тебе всего-то нужно повысить свой вес!
– Лео, да что это ты с ним цацкаешься?! – проходя мимо, сказал Головешка, который, несмотря на мой строгий приказ, успел оказаться на борту «Гливленской розы» и теперь занимался тем, что инспектировал ее трюмы. – Приложи по нему как следует ногой! Так лучше всего до него доходит. Сам же говорил.
– Не слушай его, – наградив Теодора зверским взглядом, от которого тот шарахнулся в сторону, в очередной раз воззвал к тробору я. – Он что попало мелет. Прошли те времена, когда я, не отдавая себе отчета, тебя пинал. Сейчас ты у меня на втором месте после Рейчел, Блеза и Барри. Ведь мы же с тобой друзья? – Механизм в очередной раз промолчал. – Ну а коли друзья, выполни мою небольшую просьбу: стань тяжелее.
Рейчел всегда утверждала, что характер у меня тяжелый и к тому же невыдержанный. В чем-то она права, поскольку, истратив все слова убеждения, я начал приходить в ярость. Медленно, но неумолимо.
– Гаспар, – едва сдерживаясь, сквозь зубы процедил я, – тебе что, трудно ненадолго сделаться очень тяжелым? Не думаю, ибо ты становился таким множество раз, причем в самый неподходящий момент. Так почему не стать тяжелым, когда момент самый что ни на есть подходящий?!
Тробор как ни в чем не бывало стоял себе на одной лапке, размахивая перед собой двумя другими. И тогда я его ударил. Изо всех сил, как в самом начале нашего с ним знакомства.
У любого корабля борта не заканчиваются на уровне палубы. Нет, они продолжаются еще на некоторую высоту. Так сделано для того, чтобы во время шторма, когда палуба становится скользкой от захлестывающих ее волн, а корабль постоянно кренится, моряки не выпадали за борт. Называется это продолжение фальшбортом. Именно он и спас меня от падения за борт.
Потому что в тот самый миг, когда я взвился в прыжке, чтобы с разворота вонзить свою ударную ногу в бок тробора, корабль резко накренился. Но не в поврежденную сторону, что стало бы для него гибелью, – в другую. Это означало одно: тробор наконец понял, что от него требуется.
Но как же не вовремя он это сделал! Пролетев мимо тробора, я ударил ногой в планширь, которым и заканчивается фальшборт. Не знаю, что громче треснуло, – планширь или моя нога, но боль была такая, что мне едва удалось сдержаться от того, чтобы не взвыть.
– Что стоите?! – стоя на одной ноге и массируя ушибленную, крикнул я команде торговца. – Пользуйтесь случаем, спасайте корабль!
И они бросились его спасать. Сам же я размышлял вот над чем. Накренив корабль, тробор продолжал стоять на одной лапке. Но ведь теперь, обладая огромным весом, он обязательно должен был продавить палубу! Ничего этого не происходило. Мне вообще казалось, что тробор касается лапкой палубы едва-едва, что противоречило всем научным принципам, с которыми так любит знакомить нас виконт Антуан дю Эскальзер.
– Чем меньше площадь приложения одного предмета к другому, – рассказывал он, – тем меньше усилий необходимо для того, чтобы на него воздействовать. Простой пример. Швейной иглой мы с легкостью проткнем ткань. Но попробуйте сделать то же самое черенком от лопаты. То-то же!
Внутри корабля кипела работа. Оттуда, вперемешку с руганью спасателей, доносились лязг передвигаемого металла и чмокающие звуки помпы. Из носовой надстройки вынырнул Головешка. Он подошел, но вставать, по нашему с тробором примеру, на одну ногу не стал. Вместо этого сказал с самым недовольным видом:
– Все осмотрел. Ничего интересного, тут они не солгали.
Вероятно, кое-что интересное ему все же попалось, поскольку карманы его одежды были набиты так, что, казалось, вот-вот лопнут.
– Кстати, Лео, тебе новый камзол не нужен?
– А к чему ты спрашиваешь? – удивился я.
– Да так, есть возможность обновить гардероб. В трюмах у них действительно не представляющий никакого интереса для уважающего себя пирата хлам. И корабельная касса почти пуста. В ней, если разделить на всех нас, всего-то по несколько монет получается. Но хоть что-то. А вот в одной кладовочке полно всяческой одежды! Причем самого лучшего качества. Ну так что?
– Себе возьми.
– И возьму, – кивнул Головешка. – Я уже отложил несколько камзолов. А еще плащи, шляпы, штаны, сапоги и кое-что по мелочи. Дождусь только, когда капитан освободится, чтобы поставить его в известность. Все-таки не ворую, а беру плату за спасение этого корыта. – Он топнул ногой по палубе. – Да, между прочим, там и женской одежды хватает. Может быть, Рейчел себе что-нибудь приглядит?
