врагов, которые всё время пребывают в ожидании момента, чтобы связать его и бросить на свои жернова. И в большинстве случаев самые опасные враги для человека — его соседи.
Властные люди презрительно смеются над церковными проклятиями и ни в коем случае не трепещут перед приговором какого бы то ни было человеческого суда. Они над всем этим и сверх этого. Законы и правила — для побеждённых вассалов. Свободному человеку они не требуются. Он может создавать и распространять Десять заповедей, чтобы связывать и управлять подневольными, но сам он никогда не ограничит свою свободу тем, что создал своими собственными руками — разве что сделает это в качестве уловки.
Книги законов и золотые правила были сделаны для того, чтобы сковывать рабов и дураков. Они весьма действенны, с их помощью можно управлять толпами осуждённых каторжников, наполняющих фабрики и возделывающих поля. Из этого следует, что все моральные принципы есть слуги, но не хозяева сильного. Сила создаёт моральные кодексы, и сила отменяет их.
Человек не обязан подчиняться чему-либо или кому-либо. Лишь прислужники должны подчиняться, ибо они презренны в своём рождении, в своём размножении, своих условиях существования. Мораль требуется только в аморальных сообществах, то есть завоёванных сообществах.
Бойся Бога, обуздывай дух и подчиняйся закону — этот совет замечателен, как совет философа мужлану, но когда он со всей серьёзностью адресован человеку с врождённой силой, тот в ответ улыбается с молчаливой издёвкой. Такой человек прекрасно знает, что в реальной жизни путь к победе и славе лежит не через Гефсиманские сады,[28] но через поверженных врагов, через руины соперничающих заговорщиков, через Акелдаму.[29] «Кротость духа» признаётся им за обыкновенный предрассудок, очень подходящий для управления его слугами, его женщинами и его детьми, но в других случаях недейственный.
«Я возлагаю свои надежды на ничто», — сказал Гёте,[30] и властолюбивые умы всех времён никогда не поступали иначе. Эта неоспоримая мысль даёт всем истинно великим людям манифест их превосходства над безмозглым, визжащим стадом. «Обычные люди» всегда бывают одурачены каким-нибудь написанным, или деревянным, или металлическим идолом — какой-нибудь конституцией, декларацией или евангелием. Следовательно, большинство их всегда было духовными рабами, живущими и умирающими в состоянии сильнейшего заблуждения. Они остаются загипнотизированными и обманутыми до того самого часа, когда их время не иссякнет — и большая их часть должна оставаться в таком состоянии. Однако, массы человеческие — осадок, из которого много лет назад выкристаллизовались гораздо более ценные элементы. Эти массы совершенно не способны к настоящей свободе, и если бы она была дарована им, то они немедленно, за двадцать четыре часа, выбрали бы себе хозяина или тысячу хозяев. Владычество правильно — Владычество естественно — Владычество вечно. Но только для тех, кто не может низвергнуть его, бросить к своим ногам и растоптать. Кто сказал, что в реальной жизни избирательные урны, наполненные десятью миллионами голосов подчинённых личностей, перевесят, если их положить на весы против дальновидной мысли, телесной доблести или, скажем, десяти хранящих молчание сильных мужчин?
Общеизвестно, что самая чёрная ложь всегда появляется облачённой в самые великолепные и роскошные регалии. И ясно, что посему долг храброго человека — принимать все священные вещи, все легальные вещи, все конституции, всё святое с более чем обыкновенным подозрением. «Я отрицаю, и я утверждаю» — это пароль материальной свободы. «Я верю, и я подчиняюсь» — предрассудок крепостного. Вера — чернорабочий, женщина. Сомнение — хозяин, создатель. Тот, кто отрицает фундаментальное, облачён в тройную броню. Он неуязвим. С другой стороны, говорят, что каждая вера, каждая философия имеет в себе зерно истины, но мы можем к этому добавить, что каждая несёт в себе и безумие.
Сильных людей в преследовании их цели ничем не остановить. Они идут прямо к цели, и эта цель — красота, здоровье, материальная власть. Задача силы — контролировать и использовать бессильных, потому что бессилие преступно. Мир был бы обителью ужаса, если бы все люди были «хорошими», а все женщины — недоступными.
Насколько бы далеко огни человечества ни проникали в тьму, скрывающую происхождение рас, мы видим покорённых и покоряющих, плебеев и патрициев, монархов, которые правили, и вассалов, которые подчинялись. И нет ничего в современном социальном развитии (сегодняшних бессильных дней), что дало право какой бы то ни было вере заменить древнее и естественное подразделение человеческих животных на касты высших и низших, суверенов и крепостных. Рабовладельческий кнут щёлкал с начала времён, и он будет щёлкать до Страшного Суда. В каждом королевстве, республике, империи Земли мы имеем (скрытых под той или иной маской) повелителя и раба — ведущего и ведомого. В течение столетий менялись лишь имена, но суть оставалась неизменной. Форма правления может изменяться, но короли никогда не умрут. Власть существовала изначально, и власть будет существовать до конца. Мы строим, но так, как строили наши отцы. В изменениях нет прогресса, и ничто не улучшается.
Каждый, кто хочет быть свободным, должен продемонстрировать свою силу. Неизменна основа всего земного величия. Тот, кто возвысит себя, будет возвышен, а тот, кто будет вести себя скромно, будет справедливо затоптан копытами стада. «Покорные» подходят только на еду для псов. Храбрость включает всякое достоинство, всякую смиренность, всякое преступление. Тому, кто боится рисковать своей жизнью, не должно быть позволено побеждать.
Человеческие «хорошо» и «плохо» не определяются справедливостью, но лишь силой. Определяй их, как тебе угодно, — обнажённый меч остаётся создателем королей и их убийцей, как и в былые времена. Все остальные теории — ложь и уловки.
Следовательно! Если ты желаешь завоевать богатство и славу, силу и почитание, ты должен быть практичен, суров, холоден и беспощаден. Ты должен двигаться к успеху через головы своих врагов. Их поражение — твоя сила. Их падение — твоё возвышение. Лишь сильный может быть свободен, сила стоит вне морали. Жизнь реальна, жизнь состязательна, и не ад и не рай — её конечная цель. И любовь, и радость, и рождение, и смерть, и судьба, и борьба — будут вечно.
Этот мир есть огромный вихрь воюющих атомов — настоящая арена постоянно возобновляющейся борьбы. Каждая молекула, каждое животное дерётся за свою жизнь. Ты должен драться за свою или сдаться. Так что смотри за тем, чтобы твой клюв и шпоры, твои клыки и когти были остры, как сталь, и настолько эффективны, насколько наука может сделать их такими.
И, хотя выживание сильнейших есть логика всех событий, личная трусость — великий порок нашего деморализованного века. Трусость разъедает мозг и кровь нашей расы, но люди научились скрывать эту ужасную немощь за жалобным нытьём о «гуманности» и «доброте». Слова льются вместо крови, а обиды и оскорбления наносятся вместо валящих с ног ударов.
Насколько богат этот дегенеративный мир мелкими, малодушными, желающими получить всё ни за что людьми, которые постоянно оправдывают своё инфантильное бессилие всякими скользкими фразами и общепринятыми выдумками?
Мужество, говорю я! Мужество, а не доброта, есть великая цель, — мужество, которое требует не жестяных рожков и не друммондова света,[31] не духовых оркестров и не кричащего большинства, чтобы назвать это эффективным действием.
Мужество, идущее по своему пути в одиночестве, прекрасно, когда оно движется к «победе или смерти» среди враждебной поступи вооружённых легионов.
