проведя ряд исследований, но… молодой человек, я ни в коем случае не хочу напугать вас, но по всем признакам вы пережили микроинсульт.
Ворон фыркнул.
– Не смейтесь, – осуждающе произнес доктор, – я видел много людей с подобными проблемами. Поверьте, это страшно.
– А я и не смеюсь, – заверил сталкер. – Возможно, я сейчас открою Америку, но в официальной медицине такого понятия, как микроинсульт, не существует. Есть единственный конкретный диагноз – инсульт, когда при остром нарушении мозгового кровообращения у человека за несколько часов или минут возникает неврологическая симптоматика: общемозговая либо очаговая.
– Я советую вам меньше сидеть за компьютером и читать справочники, молодой человек, – принялся вздыхать доктор. – Микроинсульт – это некроз мозговых тканей из-за тромба или резкого сужения мелкого сосуда. Нередко его путают с транзиторной ишемической атакой, когда ухудшается питание головного мозга. Атака всегда обратима и не доводит ткань мозга до некротических изменений. Она может длиться от нескольких минут до суток. При микроинсульте некротические изменения тканей минимальны, но они есть, а полной обратимости процесса нет, хотя после него пациент может вполне прилично компенсироваться и восстановиться. По сути, микроинсульт – это тот же инсульт, только поражающий мелкие сосуды головного мозга, поэтому нарушение малозаметно, и восстановление происходит быстро. Однако он чреват! В течение трех дней может наступить инсульт настоящий, серьезный и влекущий самые неблагоприятные последствия вплоть до фатальных!
– И это называется: не пугать? – Ворон вскинул бровь и развел руками.
– Я не поеду ни в какую больницу, – заявил Никита.
– Вы восстановились на редкость быстро, – заверил доктор. – Возможно, использовали какой-то артефакт. Исследования, которые вы пройдете, вполне возможно, позволят справиться с бичом нашего времени!
– То есть единственное, что вас привлекло, это возможность исследований? – заключил Ворон и посмотрел на Шувалова, тот вздохнул и, отвернувшись, принялся внимательно разглядывать стену.
– Благодарим, Генрих Леопольдович, дальше мы справимся сами, – наконец сказал он.
Никита, услышав подобный ответ, выдохнул с облегчением, хотя, по идее, должен был бы обеспокоиться собственным здоровьем.
– Погодите вы, – отмахнулся доктор от главы института и снова обратился к Никите: – Молодой человек, многие мои коллеги посчитали бы микроинсульт в таком возрасте нонсенсом, более того, он произошел во сне. Я очень вас прошу. Исследования займут всего месяц, в крайнем случае три.
Никита вздрогнул. Сказать «нет» ему всегда оказывалось нелегко, а когда еще и просили… он с надеждой посмотрел на Шувалова. Все же тот являлся здесь начальником. По крайней мере даже Ворон говорил с ним уважительно. Однако на помощь неожиданно пришел именно сталкер.
– Знаете, уважаемый, я более всего не терплю, когда людей пытаются уговорить стать подопытными кроликами, мотивируя это пользой для всего остального человечества. Бред это, – сказал он.
Доктор попытался спорить, но Ворон взглянул так, что отбил у него всякое желание возражать и даже просто говорить.
– В крови у каждого сталкера намешан уникальный коктейль, и я сейчас имею в виду не уродов вроде «темных» представителей нашего братства, давно ставших мемом и легендой. Я говорю о всех поголовно, – продолжил Ворон. – Человек, вошедший в Периметр, подвергается воздействию множества аномалий, артефактов, различному излучению Зоны, которое может приборами и не фиксироваться. У некоторых из нас изменяются состав крови, давление, температура тела, у других появляются положительные мутации. Главное и основное: сталкеров нельзя сравнивать с остальными людьми, мы – индивидуальны.
Доктор не ответил и снова обратился к Никите. Тот было напрягся, ожидая, что у него потребуют ответа, вернее, согласия, но этого не произошло.
– Онемение лица и конечностей; головокружение и внезапная интенсивная головная боль в лобной области, резкое повышение артериального давления, нарушение координации движений, проблемы при ходьбе или удержании равновесия, гиперчувствительность к яркому свету и громким звукам испытывали?
– Про скачок давления сообщили мне вы, – честно ответил Никита. – Остального… ничего не помню. Перед тем, как я заснул, – точно нет.
– Это еще ни о чем не говорит, вы спали. Человек, как правило, не запоминает пять минут, предшествующих сну, – заметил доктор. – Существуют дополнительные симптомы. Общая слабость, например. Чувство оглушенности, разбитости, сонливости?
– У меня, – признался Ворон. – Последнее точно имеется. Хроническое.
– Вот! – Доктор поднял руку с отогнутым вверх указательным пальцем и погрозил им потолку.
– Если не сплю по трое суток, на четвертые наступает именно состояние оглушенности и разбитости. А еще заторможенность ощущаю: хочу выругаться, а воспитание не позволяет, и совесть просыпается, хотя ее никто не будил, – договорил Ворон. – И маневрировать на машине удается с большим трудом. Когда я не спал неделю… так вышло, разучился сдавать назад, ориентируясь по боковым зеркалам. Потом, когда отоспался, эта способность вернулась.
Кажется, только упомянутое воспитание не позволило доктору сплюнуть прямо на пол.
