молодое дарование зачитывается, опять же каждый второй – типичный маленький человек в футляре собственного мозгое…
– Игорь! – осадил его Шувалов. Он сидел в глубоком кресле в углу между глухой стеной и окном, а не во главе стола, как обычно, читал какие-то документы, водрузив на нос очки в массивной черной оправе, но за разговором следил внимательно.
– Мозговыеживания, – поправился Ворон и, прямо посмотрев на Шувалова, заверил совершенно иным кристально искренним тоном: – Простите, Василий Семенович, больше никакого мата.
– Да при чем здесь великий и могучий? – всплеснул руками тот. – Не лепи ярлыков, ты видел парня впервые в жизни!
– И мне хватило! – сказал Ворон и повторил его жест. – Хорошо, – произнес он после порядком затянувшейся паузы. – Если вас не удовлетворяет мое профессиональное чутье, а обычно вы к нему прислушивались, давайте опираться на факты. У этого парня на днях убили напарника, к слову, самого близкого человека, с которым он делил не только рабочее пространство, а жил в одном доме! Дэн, не дергайся!
– Я вовсе не… – начал Денис, но договорить не успел.
– Никаких аналогий!
– Я молчу и ни о чем не думаю.
– Хорошо, – одобрил Ворон. – Итак, дом был куплен этим Граниным на остатки средств от продажи московской квартиры. К слову, Владлен Станиславович, надо бы выяснить, с чего такая прозорливость? Почти за месяц до эвакуации, когда Москва еще жила вполне благополучно, Гранин продал свою отдельную, замечу, расположенную в неплохом районе, квартиру за сущие гроши и буквально сбежал из города. От кого он скрывался?
– Я попробую выяснить, Ворон, но не жди от меня подвига, – ответил Нечаев.
У него хватало разумения и такта использовать сталкерскую кличку, а вдобавок он решил не осложнять себе жизнь «выканьем» и в одностороннем порядке перешел на «ты». Ворон не поправлял и вопросов по поводу несостоявшегося брудершафта не задавал, значит, его все устраивало.
– Мне еще и Дымов покоя не дает, но здесь рассчитывать особенно не на что, – продолжил Ворон. – Гранин соврет, будто познакомился с ним на рынке, и проверить эту информацию у нас не получится.
– Это еще почему? – удивился Нечаев. – Опросим старушек, торгующих на этом рынке, и все выясним.
– Вы, извините, где живете? – поинтересовался Ворон.
– В «Университи».
– Комплексе, который недавно построили?
Нечаев кивнул.
– А, пардон, на рынке давно бывали?
Нечаев пожал плечами:
– Не помню.
– Значит, давно, – подытожил Ворон.
– Да какая разница? У меня «Пятерочка» через дом.
– А в том, – улыбнулся Ворон. – Даже наши с Дэном знакомые пенсионного возраста подтвердят что угодно, даже если такого не было, лишь бы нас выгородить. Это в городе старушки готовы глотки перегрызть соседям и все про них выложить, да еще от себя добавить – по причине скуки и озлобленности. В деревне же или приусадебном хозяйстве, как у нас, да и у Гранина, старушки делом заняты. Всегда! А если ты еще и не «козел городской», а нормальный мужик, который способен помочь канистры с водой поднести, калитку починить или водопроводчика за шкирку привести, а вдобавок кило огурцов купить, то почти родственник. Родственников же не сдают никому и никогда, даже если совершили нечто незаконное. Особенно если совершили!
Шувалов усмехнулся.
– Набрался житейской мудрости?
– Расту над собой, – фыркнул Ворон, – впрочем, речь даже не об этом. Сколько у вас сидел Гранин?.. Не нужно ответа, вопрос риторический. Долго он у вас сидел! Любой нормальный человек, попав в заключение, начинает звать адвоката-главного-консула-прокурора, жаловаться-выяснять-угрожать- требовать хоть как-то. В крайнем случае бросаться на стены и измерять шагами комнату. Гранина устраивало все.
– Возможно, он просто умнее, чем ты думаешь? – предположил Шувалов.
– Допустим, он догадался о видеонаблюдении, – Ворон пожал плечами, – только все равно не сходится.
– Ну почему же? Нам попался по-настоящему умный и расчетливый игрок, который просчитывает наше поведение и собственные ходы на десяток вперед, – возразил Шувалов.
Нечаев покачал головой, но от комментариев воздержался.
– Тем более не пойду с таким в Зону, – сказал Ворон серьезно. – На кой мне сдался ведомый, преследующий свои личные интересы? Я терпеть не могу оставлять в Периметре людей, но еще больше не по нраву, если кто-то попытается скормить Зоне меня самого.
У Нечаева зазвонил телефон, и он, извинившись, вышел, прикрыв за собой дверь.
