– Мы не договорили, – Ульрик поднял неприятностиметр – тот даже не пискнул – и сунул в карман. – Вы, кажется, собирались оказать мне одну услугу.
– А ты не так уж безнадежен.
– Даже лотоматоны иногда ошибаются.
Коммивояжер было рассмеялся, но понял, что Ульрик не шутит, и вмиг стал серьезным.
– Чего тебе надо, парень, говори скорей, мало времени. Мне, по твоей милости, еще новую охрану нанимать.
– Вилберн и прочие лишь оглушены, – сказал Ульрик, возвратив себе дерринджер и стилет. – Я не убийца. Извольте впредь держать слово.
– Какой же ты зануда. К черту, может, лотоматон и правда ошибся. Давай исправим это. Кем хочешь быть?
– Бухгалтером. Если можно.
Коммивояжер уселся обратно за стол. Смел карты на пол и аккуратно пристроил чемодан.
– С тебя пятьсот тысяч.
– Чего? – не понял Ульрик.
– Лэков, разумеется.
– Но это целое состояние!
– Я обещал сменить печать. Я не говорил, что это будет бесплатно.
– Слишком дорого.
– Сегодня на Турнире ты рисковал жизнью, тебе жаль пятьсот тысяч? Попроси у блэткочцев, они тебя лэками с ног до головы засыплют.
У жителей самопровозглашенной Столицы Метеоритов Ульрик никогда бы не попросил денег – это бесчестно. Они боготворят его за поступок, которого он не совершал.
– Тогда советую начинать копить. Увидимся лет через семьдесят.
Коммивояжер поднялся.
– Сядьте, – раздраженно бросил Ульрик. – Я достану деньги. Но мне нужны гарантии.
– Разумеется. Когда принесешь деньги.
– Нет. Сейчас.
Какое-то время они сверлили друг друга взглядами.
– Черт с тобой, – Коммивояжер снял с шеи ключ на цепочке. – Для хорошего клиента ничего не жалко. Подавись.
В чемодане лежала утыканная трубками рука. Тускло блестели шкалы непонятных измерительных приборов, посверкивали баллоны с вентилями, темнело квадратное окошко экрана, отливали золотом клавиши, как у печатной машинки.
В прозрачном футляре ходил ходуном до блеска отполированный механизм.
– Что это? – с трудом вымолвил Ульрик.
– Не «что», а «кто». Билли. Поздоровайся, если хочешь, но он вряд ли тебе ответит.
Коммивояжер что-то отщелкал на клавиатуре, и в окошке вспыхнуло:
– Что… Как…
– Аппарат, к слову, моего собственного изобретения, состоит из механической и физиологической частей. Первая – это блок управления с датчиками кровяного давления. Вторая – артериальный насос с оксигенатором – сердце и легкие Билли. Не буду вдаваться в подробности, они весьма специфичны.
– Другими словами…
– Другими словами, рука мертва, но не знает об этом.
– А почему «Билли»? – зачем-то спросил Ульрик.
– А почему бы и нет?
– И сработает?
– Проверь и узнаешь.
– Проверить?!
Коммивояжер пожал плечами.
– Пальцами щелкнуть Билли не сможет, так что остается один способ.
Стараясь подавить омерзение, он снял перчатку. Неутомимо жужжал механизм в стеклянном футляре, ласково блестели кнопочки, соблазнительно горела в окошке надпись
На ощупь ладонь оказалась вовсе не холодной – липкой разве что. Чтобы не дай бог не вырвало, Ульрик старался думать о чем-нибудь приятном. Как
