– Не прощу. Уйди, пожалуйста, меня тошнит.
Он побледнел.
– Что?
– Меня от тебя тошнит, – произнесла я, сложила руки на коленях и отвернулась к окну.
– Оля! – я слышу в голосе звенящие горькие нотки, но мне всё равно, мне на самом деле всё равно.
– Мне надо в туалет. Можно?
– Оля! – отчаяние в чистом виде. Надо же, а я и не знала, что он способен на такие глубокие чувства. – Ты не должна об этом спрашивать!
В абсолютной тишине я поднялась и прошла до небольшой дверцы в другой части салона. О да, Цезарь предпочитает путешествовать в комфорте. Мобильные платформы – это не для него. Я закрыла дверь и, зажмурившись, бессильно прижалась лбом к тёплому пластику.
Сейчас я тоже не стану реветь. На это нет времени.
Решительно стерев усталость с лица и загнав поглубже ужасающее чувство голода, я придирчивым взглядом осмотрела кабинку, опустила крышку унитаза и достала из сумочки Лёшкин наладонник. Чересчур доверчивая, не по возрасту наивная, глупая Кучеряшка, пусть только с тобой всё будет в порядке! Я качнула головой, отгоняя грустные мысли – и без того хватает проблем, не буду сейчас думать об Алевтине, всё равно помочь я ничем не могу, а тётя Поля сделает всё возможное, если в этой ситуации вообще возможно что-то сделать. Я никогда не верила в чудеса, а воскрешение из мёртвых – разве это не самое что ни на есть чудо? Нет, не буду думать, не буду верить. Пусть Лёшкино возвращение из мира мёртвых станет для меня сюрпризом.
Сейчас мне надо думать о себе. Я открыла список контактов и тяжело вздохнула: Книга лиц моей названной сестры вмещала в себя, наверное, каждого жителя Детского корпуса, а уж глава-то нашей Фамилии там просто обязан был быть.
Две минуты ушло на то, чтобы рассказать Арсению о том, что случилось утром, как я нашла наладонник и о своих подозрениях в адрес Котика, не больше, а потом в дверь решительно постучали.
– Лялечка, с тобой всё в порядке?
– Насколько это возможно в данной ситуации.
– Тебе нужна помощь? – дверная ручка дёрнулась несколько раз. – Зачем ты заперлась?
– Затем, – негромко проворчала я, опуская взгляд к наладоннику. – Мне от тебя ничего не нужно.
– Открой!
Я спрятала наладонник в сумочку и, ополоснув лицо, повернула кнопочку замка.
– Впредь чтобы не смела от меня запираться! – заорал Цезарь, стоило только двери приоткрыться.
– Боишься, что наложу на себя руки? – ухмыльнулась я. – Не бойся. Пока это в мои планы не входит.
– Ты злишься, – Сашка вздохнул и огляделся по сторонам, словно пытался найти выход из ситуации, в которую сам же нас и загнал. – Давай всё обсудим, как раньше.
Смотреть на него было неприятно, поэтому я опустилась в кресло и, отвернувшись к окну, произнесла:
– Как раньше уже не будет никогда.
– Значит, вот так, да? – движение воздуха за моей спиной сообщило о том, что Цезарь сел рядом. – Я честно дал тебе возможность сделать вид, что ничего не было, но тебя, очевидно, не устраивает такое положение вещей.
– Не после того, как вы с твоими друзьями насиловали Тоську, – я нервно дёрнула плечом, когда он попытался меня погладить.
– Тоську, – рассмеялся, заставив меня скрипнуть зубами, потому что я ничего смешного в этом не видела. – Ты ничего не понимаешь.
– Пусть так, – я посмотрела ему в глаза и повторила: – Пусть я не понимаю. Пусть не знаю чего-то. Но даже если ты нам с ней не родной брат, даже если инцеста не было, всё это мерзко и подло! Она же как ребёнок. Наивная, доверчивая, а вы…
– Во-первых, она не ребёнок, – перебил меня Сашка. – А во-вторых, никакого насилия не было. Это не то, из-за чего тебе стоит волноваться.
Он смотрел на меня чистым честным взглядом и улыбался, совершенно точно не чувствуя за собой вины по этому поводу. Он даже ещё большее чудовище, чем мне представлялось.
– Ты правильно догадалась – мы не являемся кровными родственниками, – Сашка взял мою руку и поцеловал кончики пальцев. – Я не хотел, чтобы ты узнала об этом вот так, но что уж теперь… Может, оно и к лучшему.
– К лучшему?
Он окинул меня задумчивым долгим взглядом и кивнул своим мыслям.
– Определенно. Через неделю, на празднике в честь твоего дня рождения мы объявим о помолвке.
– Что? – проклятый, проклятый день, который с каждым мигом становился всё хуже и хуже. – О какой помолвке?
– О нашей, глупышка, – растянул губы в улыбке. – Об этой романтичной истории ещё будут слагать легенды.
– Какие легенды? – я попыталась вскочить на ноги, но Сашка легко толкнул меня назад в кресло. – Ты с ума сошёл? Все думают, что ты мой брат… Я сама до недавнего времени так думала!
