– Не реви. В лес она убежала. Минут двадцать назад. Наладонником пискнула, свисток намазала и умчалась.
От вагончика до леса было метров сто, которые я преодолела в рекордно короткие сроки. Северов точно бы мной гордился и, наверное, стань он свидетелем этого забега, перестал бы гонять меня по полосе препятствий.
– Лёшка! – прокричала я, влетая в небольшой парк, романтично именуемый местными жителями Лесом Самоубийц. – Лёшка!
Где-то за спиной хрипела Полина Ивановна и костерила Алевтину на чём свет стоит.
– Лёшка! – снова бесполезно позвала я. – Отзовись, зараза!
Где-то слева хрустнула ветка, и послышался то ли вскрик, то ли стон.
Не помню, как продиралась напролом через кусты, из воспоминаний только разбухшее в основании горла сердце, которое колотится так, словно их у меня два. Тук. Тук-тук. Тук. Тук-тук. Ту…
Она была там. В порванных на колене джинсах и старых кедах. Я пошатнулась, неотрывно глядя, как крутится вокруг своей оси её маленькое худенькое тело. Во рту стало горько. Я даже кричать от ужаса не могла.
Нет. Это было не так, как в том моём сне. Не было ночной мглы. И лес не пугал меня странными звуками.
«Я проснусь. Пожалуйста, пусть я проснусь сейчас», – подумала я и зажмурилась, чтобы не видеть этих висящих над землей ног. А затем я услышала щелчок взводимого курка, и поющую птичьими голосами тишину Леса Самоубийц разрезал звук выстрела.
Не сразу сообразила, что стреляла Полина Ивановна, и что стреляла она не в меня, а в верёвку. Лёшка с мёртвым стуком упала на землю, а я, даже не пытаясь вытереть слёз, бросилась к ней, прижалась ухом к худенькой грудной клетке.
– Не будь дурой, – прокричала издалека Полина Ивановна. – Я даже отсюда вижу, что она умерла.
Я судорожно вздохнула, а женщина добавила:
– В некотором роде. Неси её в мой вагон. И если ты хочешь, чтобы маленькая засранка и дальше доставала нас своим невоспитанным присутствием, неси очень и очень быстро.
Не стала задавать вопросов, схватила бездыханное тело под мышки и потащила. Я задыхалась, я плакала, я, крича от натуги, взвалила свою названную сестру на плечо и побежала. Мне казалось, что я двигаюсь с максимальной скоростью, на пределе своих возможностей, но не смогла догнать даже Полину Ивановну, которая торопливо ковыляла впереди, опираясь о ружьё как о клюку.
К тому моменту, когда я добралась до вагончика, женщина успела отодвинуть к другой стене кровать и «неприличную тумбочку» и откинуть люк, который скрывался под ковриком на полу.
– Туда, – указала она, держась рукой за грудь. Я сунулась было вниз, но тётя Поля строго цыкнула:
– Ты – нет, только она.
– Но я же не могу отнести её туда, не спустившись… – растерялась я.
– Просто сбрось Лёшку вниз и убирайся.
– Ей же больно будет, – я неосознанно прижала кудрявую голову к себе.
– Мёртвые не испытывают боли, дура! – прокаркала Полина Ивановна, а я вдруг поняла, почему её боятся почти все в Корпусе. – Я сказала, бросай её вниз, или катитесь обе отсюда!
Не говоря ни слова, я сделала шаг вперед, остановилась у люка, даже не пытаясь рассмотреть, что скрывает в себе темнота, и столкнула бездыханное Лёшкино тело в подполье.
– А теперь уходи, – Полина Ивановна стояла всё там же, у двери, и не смотрела в мою сторону.
– Тётя Поля, я ничего…
– Уходи. И не говори ничего там. Сделаю, что могу. Ну?
Я проглотила обиду и ненужные сейчас слова, тихо вышла из вагончика и остановилась, не зная, куда теперь идти и что делать. В траве у крыльца лежал Лёшкин розовый наладонник. Видимо, выпал, когда я затаскивала девчонку на ступеньки. Подняла его и засунула в карман, думая о том, что надо бы вернуться в лес и осмотреться там. Мало ли, что я ещё могла потерять. Или найти.
«Сделаю, что смогу», – сказала Полина Ивановна. Разве можно что-то сделать, если смерть уже случилась? Как теперь жить? Как жить с этим гложущим чувством вины? Как дышать, зная, что твоё равнодушие привело к такому? Ведь всё же можно было исправить! Ведь можно же было не допустить этого!
В кармане пискнул Лёшкин наладонник, и я автоматически достала его, чтобы прочитать сообщение.
Писала Берёза, спрашивала, придёт ли Нюня к ним, как они договаривались.
Она не придёт. Ни сегодня, ни завтра, вообще никогда. Она умерла. Я провела пальцем по экрану, чтобы написать ответ, но по ошибке нажала на кнопку «Полученные сообщения». Их было много. Больше тысячи, если верить маленькой букве К, стоявшей рядом с цифрой 150. Я ткнула в предпоследнее, и в следующее мгновение мой желудок скрутило от рвотных спазмов, а рот наполнил омерзительный желчный вкус.
Глава 10
