Нет, меня, конечно, сюда никто не звал, но прямого запрета озвучено не было, поэтому я не стала бороться с собственным любопытством и радостным нетерпением, и в данный момент, улыбаясь во все тридцать два зуба, рассматривала красное в белые сердечки платье с по-игривому пышной, короткой юбкой.
– Что здесь происходит?
А происходило здесь следующее: Зверёныш резвился, во всю заигрывая со всей моей личной охраной, которая по случаю такого веселья толпой собралась у главных ворот. По ту сторону от меня. А жаль, что не по эту. Я бы не побоялась карцера и выцарапала бы Котику его наглые глазенки за всё, что он мне сделал.
Прямо сейчас, правда, Котик меня не видел. Прямо сейчас он пускал слюни на Зверскую грудь, и я довольно улыбнулась, представив себе, какая у него рожа будет, когда он узнает, кто под этим бюстом скрывается на самом деле.
– Что здесь происходит? – полюбопытствовала тонар Евангелина, и новоприбывшая девица испуганно выронила белоснежную перчатку, страдальчески воскликнув.
Моя личная охрана во главе с Котиком стремглав бросились эту самую перчатку поднимать, а когда сбежавшая часть гардероба была возвращена владелице, повторила:
– Вы такая строгая, у меня чуть разрыв сердца не случился, – оглянулась на поблескивающий зеркальным стеклом фоб и позвала:
– Гайчик, ну где же ты? Меня тут без тебя не хотят пускать!..
Однако. Призрачная надежда на скорое спасение, которая возникла где-то в районе моего солнечного плетения в тот момент, как я опознала грудь под красным атласным платьем, начала принимать какие-то более реальные формы.
Гай Юлианович с лицом, идеально попадающим в тон платья своей спутницы, выбрался из транспортного средства и с видом несчастным, но решительным, подошёл к воротам.
– Прошу прощения, что мы без предупреждения, – пролепетал он. – Но если Таечке что-то пришло в голову, то отговорить её невозможно… Так что, уважаемая тонар, на вас вся надежда…
Тонар Евангелина окинула названную Таечку долгим пронизывающим взглядом, затем наклонила к плечу голову, словно уже приняла решение, но пока ещё сомневалась в его верности, посмотрела на меня, на Зверёныша, на полковника…
– Очень интересно… – произнесла нараспев, а моё сердце пропустило удар. – А главное, как своевременно! Я жду вас у мужского входа… Проводите кто-нибудь достойного человека к нужным воротам!
И когда двое из моей охраны рванули исполнять приказание, уточнила:
– А ваша спутница может войти здесь… Ольга, вы покажете нашей гостье парк, пока мы будем решать все финансовые вопросы?
Я кивнула и со всем возможным равнодушием и холодностью пожала плечами.
– Можно подумать, вы позволите мне отказаться…
Тонар снисходительно улыбнулась.
– Похвальное смирение и понимание ситуации. Я найду вас в беседке у Зеркального пруда. Ступайте.
Таечка впорхнула в открытую для неё калитку, которая находилась сбоку от главных ворот и, радостно улыбаясь, помчалась в мою сторону. Мне стоило огромного труда, чтобы не сорваться с места с распростертыми объятиями, и удержало меня от этого не опасение, что Госпожа Метелица может заподозрить что-то нездоровое в таком проявлении эмоций, а грустный, какой-то даже больной взгляд Котика.
С того нашего столкновения в Правительственном госпитале мы ни разу не пересекались даже взглядами, а теперь он смотрел на меня с жадностью и страданием. Так путник смотрел бы на колодец в пустыне, не зная, реальность это или мираж: с надеждой и страхом.
Я первой прервала зрительный контакт, без сожаления и жалости. Не знаю, виновен ли Котик в случившемся с Лёшкой, не знаю, он ли сдал меня Цезарю, но то, что он согласился выступать в роли моего персонального тюремщика, автоматически вычеркивало парня из моих друзей и жизни. Он просто умер для меня.
Зверёныш ловко подхватил меня под локоток и защебетал:
– А вы настоящая цесаревна? Потому что если нет, то очень на неё похожи!
Я изумлённо приподняла брови и открыла рот, чтобы обратить внимание мальчишки на то, что в зоне слышимости никого постороннего нет, но он только едва заметно качнул головой и продолжил:
– Я вся трепещу! Идёмте же скорее, покажите мне здесь всё-всё-всё!
И в следующую секунду, выпустив из крепкого захвата мой локоток, принялся расстегивать пуговички на своей необъятной груди.
– Жарковато сегодня… – ляпнула я, не зная, стоит ли спрашивать о том, что парень делает.
– Сегодня? – Таечка хмыкнула. – По-моему, эта нереальная для поздней осени жара держится уже почти полтора месяца.
Я виновато опустила глаза, а Зверь достал из розового кружевного лифчика наладонник, инкрустированный белыми и голубыми стразами, и подмигнул мне.
