себя иностранцем чувствую. Вроде и на понятном языке говорят, но ничего не понятно…
– Тебе хорошо, – с какой-то болезненной осторожностью я прислушалась к тому, как мысли укладываются в моей голове. – Я, к примеру, себя чувствую инопланетянской, как ты говоришь, принцессой. И это, скажу тебе честно, не самое приятное в мире чувство.
– Привыкай, – приятель перевернулся на спину, руками и ногами упёрся в нашу крышу и попытался сдвинуть её с места, натужно прохрипев:
– По ходу, ты она и есть.
– Иди к чёрту, Зверёныш, – беззлобно огрызнулась я, а в следующий момент кусок обшивки, закрывающий нас от всего мира, взлетел на воздух.
Мы не сразу поняли, что произошло, а когда поняли, что-то предпринимать было уже поздно. Да и что вообще можно предпринять, когда ты смотришь в дуло наведённого на тебя оружия.
– Ух-ты, – выдохнул тот, кого, по словам Палача, должен был убрать Свиридов. – Вот это находка!
Мужчина довольно ухмыльнулся и, не выпуская нас из-под прицела, медленно вытер о штанину левую руку, оставив на бежевой ткани размазанный кровавый отпечаток.
– Ну, что смотрите? Дуйте наверх, партизаны.
Отступил на шаг, следя за тем, как мы, стараясь не делать резких движений, выбираемся из расщелины. Нахмурился, когда я вскрикнула от боли, стукнувшись спиной об один из выступающих камней, и непреклонным голосом велел:
– Ну-ка, повернись! – и ружьём нетерпеливо двинул, мол, пошевеливайся, давай.
– Не могу отказать, когда так вежливо просят, – проворчала я, демонстрируя нашему захватчику свои тылы. Не знаю, какой реакции я ожидала. Может быть, сочувствия. Или брезгливого любопытства. Милосердного вздоха. Отвращения.
– Рассказать кому – не поверят, – вместо этого хохотнули за моей спиной, а затем мужчина, глядя на то, что Зверь назвал фиолетово-синим, слегка подкопчённым фаршем, рассмеялся. Так искренне и легко, так по-детски непосредственно, словно ему только что подарили самый долгожданный, самый вожделенный, самый лучший в мире подарок.
Это не пилот, поняла я, это маньяк или сумасшедший? Или сумасшедший маньяк?
– Прости! – опустил ружьё стволом вниз, когда я через плечо наградила его взглядом возмущённым, испуганным и одновременно обиженным.
– Прости, – повторил и улыбнулся, от чего на бронзовой от загара щеке образовалась симпатичная ямочка. – Это нервное. Ты, конечно же, подумала, что я полный псих. Я бы, на твоём месте, точно так подумал. Просто у нас уже давно никто не верит, что ты всё ещё жива. Ну, кроме Аньки, само собой, а тут… Не бойся меня, ладно?
Он снова рассмеялся и шагнул ко мне, дотронулся кончиками пальцев до ладони, переместил руку на мой локоть, сжал легонько и извиняющимся тоном шепнул:
– Это в самом деле ты? Я не сплю?
Я смущённо кашлянула и высвободила руку из его захвата, не зная, что ответить. А мужчина вдруг стал серьёзным и, вмиг утратив весёлый настрой, спросил:
– По десятибалльной шкале, спина на сколько болит?
Я подумала секунд пятнадцать, повела плечами, оценивая нанесённый ущерб и честно ответила, вглядываясь в светящееся от счастливой радости лицо и ничегошеньки не понимая:
– На семь, наверное. А вы, вообще, кто?
– Это плохо, – мужчина попросту проигнорировал мой вопрос. – У меня с собой ничего нет на такой случай, но мы что-нибудь…
Тут он как-то странно крякнул и, закатив глаза, вдруг стал заваливаться вперёд.
– Что? – я безуспешно попыталась удержать падающее тело, с каким-то отстранённым недоумением следя за тем, как соломенные волосы на затылке пилота окрашиваются в красный цвет, и только после этого перевела взгляд на своего товарища по несчастьям. И на камень, который тот сжимал в правой руке.
– Никогда не поворачивайся к Зверю спиной, – пробормотал Зверёныш и, словно извиняясь, добавил: – Терпеть не могу, когда на меня наводят ствол.
– Ну, ты и скотина! – вспылила я, чувствуя, как от злости даже слегка зазвенело в ушах. – Он же мог рассказать, кто я такая на самом деле!
– Мог, – буркнул приятель, наклонился, чтобы поднять с земли ружьё, и при этом неласково пнул лежавшего ничком человека.
– И совершенно точно не собирался причинять нам вред! – продолжала возмущаться я.
– Тебе – нет, – согласился парень. – Насчёт себя не уверен… Да не переживай ты. Я его не очень сильно приложил. Кажется.
– Что?
– Зато теперь он нам точно всё расскажет. Только связать его надо понадёжнее. Видела, как он легко кусок обшивки снёс? – Зверёныш сверкнул медовым глазом и радостно зажмурился. – Прикинь, что наши скажут, когда мы такого языка притащим! Думаешь, он тоже инопланетянин? Посмотри, кровь у него там не посинела?
