В понедельник, 27 октября, эмэнэс Руслан Стержнев вошёл в главный офис «Славы», ещё не зная о том, что именно этот день станет той самой точкой опоры, при помощи которой он перевернёт мир. Для города, для страны, для человечества, но, в первую очередь, для себя и ещё одиннадцати человек, которые были основным составом футбольной команды «Слава».
Конечно же, успех пришёл к нему не сразу. Не к началу следующего сезона и даже не к концу его, однако месяцы упорного труда, в конце концов, дали первый результат: миниатюрный робот, очищающий кровь от допинговых отходов, активно трудился в жилах всех одиннадцати игроков. В крови Руслана Стержнева он тоже был: будучи учёным от сердца, бывший эмэнэс не мог не использовать себя в качестве подопытного кролика.
Всё шло просто замечательно, теперь уже ничто не могло помешать победе «Славы», но за неделю до полуфинала случилась катастрофа. Лёшка Котов, капитан команды, постучал в комнату Стержнева часов в шесть утра. Из одежды на нём были только голубые боксеры и один шлепанец. На правой, бьющей ноге.
– Руслик, все плохо, – выдохнул он, стоило Руслану открыть дверь.
– То есть?
– Вот! – Котов потряс пробиркой, в которой плескалась золотистая жидкость. – Что это?
У капитана «Славы» была одна изумительная особенность: разговаривал он исключительно матом. Как-то во время одного из тренировочных матчей судья удалил его на второй минуте игры за нецензурную брань, но даже это не научило Лёшку подбирать слова.
– По-моему, это моча, – ответил Стержнев на поставленный вопрос. – Ты бы ею тут так не размахивал, а?
– Моча? А почему она жёлтая, умник? – Котов замысловато выругался и, перемежая свою короткую речь длинными матерными конструкциями, сообщил, что накануне, как он, Стержнев, и предписывал, вся команда дружно приняла выводящий раствор, чтобы избавиться от отработанных нанороботов. Это не было чем-то экстраординарным. Такую чистку Стержнев устраивал регулярно, два-три раза в месяц, чтобы избавиться от ненужных отходов и усовершенствовать процесс уничтожения улик. И процесс действительно уже почти дошёл до совершенства. На полный вывод нанороботов из крови требовалось не более шести-семи часов… Однако в этот раз роботы не вышли, окрасив мочу в ставший привычным голубой цвет. Они остались бродить где-то по спортивным венам футболистов.
– Ты раствор часом не перепутал? – неуверенно предположил Стержнев, вмиг вспомнив о том, что его когда-то обещали закопать в землю живым. Ответить Лёшка не успел, потому что в коридоре появился Сашка Муравьёв, в махровом халате, босиком и с пробиркой в руках.
– Кто скажет Сулковскому?
Все трое побледнели и переглянулись.
– Никто, – наконец, принял решение капитан команды. – Пока лучше помолчим. Если что, отыграем и так… В конце концов, можно игру и слить. Не выиграли в этом сезоне – победим в следующем, – и добавил, наградив Руслана злобным взглядом: – А ты, умник, чтоб решил эту загадку.
Стержнев покачал головой.
– Нет, так не пойдёт, – выхватил из рук футболистов пробирки с анализами и велел: – Ничего сливать не придётся, – встряхнул золотистую жидкость, – я с этим разберусь.
И к последней предматчевой тренировке он действительно разобрался, ввалился в раздевалку в перерыве между таймами, вытолкав в коридор тренера с его помощниками, массажистов и всех остальных, кто не был посвящён в детали «научного эксперимента», обвёл безумным взглядом одиннадцать потных уставших мужчин и сообщил:
– Поздравляю вас, господа, это восстание машин.
Игроки молча смотрели на умника, безуспешно пытаясь переварить услышанное.
– В смысле? – наконец, переспросил вратарь Петя Смирнов. – Hasta la vista, baby, и всё такое?
– В смысле, что эти машины, – Руслан постучал двумя пальцами по сгибу своего локтя, – уже нельзя вывести из организма. Они теперь и есть наш организм. Так что, полагаю, если уж использовать киношную терминологию, нам не в футбол играть надо, а идти на концерт роботов-гитаристов.
В гробовой тишине бывший младший научный сотрудник известного НИИ, нынешний почти успешный учёный Руслан Стержнев подпрыгнул на месте и голосом робота Вертера, потешно качая головой, повторил:
– Ги-та-рис-тов. Ги-та-рис-тов, – запрокинул голову и добил всех контрольным:
– Ха. Ха. Ха. Ха.
Это была истерика. Но никто не смеялся. И вообще, единственным ответом ему послужил короткий монолог капитана команды, в котором он в недвусмысленной форме предлагал всем присутствующим воспользоваться своим половым органом, в основном орально, но и другими способами тоже, с обязательным привлечением к процессу Стержнева, его мамы, его микроскопа и его пробирок. Котов бегал по раздевалке, выдавая очередную порцию ругательств, а остальные по-прежнему безмолвно привыкали к мысли, что, кажется, больше не являются людьми. Вдруг разом всем стало не до игры. Какой футбол, если все мысли об одном: а что же дальше?
А дальше было следующее. Сначала они заболели. Все как один. Слегли с изматывающим вирусом, наполненным бредовыми снами, жаром и болью. Сулковский рвал и метал, звонил по сто раз в день и, скрежеща зубами, угрожал всеми мыслимыми карами, смертями и даже казнями египетскими. Один раз
