– И напрасно, – проворчал Зверёныш, уже успевший подобрать отложенную мной книгу. – Я бы этого болтуна связанным до самой базы держал.
Я пожала плечами, что ж, может, Марк и прав. Может, я ещё пожалею о том, что решила освободить пленника.
– Я никуда не сбегу и не обижу, – Сергей на мгновение прекратил распутывать верёвку, которой к стулу были привязаны его ноги, поднял голову и, заглянув мне в глаза, пообещал: – Ни тебя, ни твоего ворчливого дружка. Клянусь… Так что там насчёт сладкого?
Поджав под себя одну ногу, я устроилась в соседнем кресле и объяснила:
– Только не думайте, пожалуйста, что теперь я вам буду верить. Но я готова выслушать, потому что в ваших словах о глюкозе, о сахаре что-то есть. У меня…
– Сладкое любишь? – подмигнул он и, поднявшись, широко потянулся, разминая затекшие мышцы.
– Это сложно назвать любовью, – без особой охоты призналась я. – Скорее, зависимость.
– Верю, – Сергей кивнул. – В твоём возрасте это нормально. Ты же всё ещё растёшь, плюс, полагаю, ещё и генная память восстанавливаться начала…
– Генная память?
– Или она правильно родовая называется? – засомневался мужчина. – Ты извини, у меня с терминологией ещё со школы туго, а школу я посещал ой как давно.
– Да хрен с ней, с терминологией, – нетерпеливо разозлился Зверь. – Ты суть давай. Что там не так с Ёлкиной памятью?
– Да, в принципе, всё так… Просто так уж мы устроены, что иногда помним вещи, которые происходили не с нами, а с нашими предками. Это как программа, которую ты скачиваешь на свою таблетку или наладонник, только скачивает её твоя кровь. Чаще всего такие «воспоминания» приходят во время сна, поэтому так сложно определить, где игра подсознания и где картинки не из твоего прошлого… Я помню, у меня был случай…
– В другой раз про ваш случай, – перебила я, вспоминая, как побывала в гостях у диких. Что же это получается? Я тогда понимала их речь, потому что их язык выучила моя бабушка? Или тётя? Или дядя, например, вот этот вот, нагло ухмыляющийся и до зубной боли раздражающий?
– Какая ты тактичная и терпеливая, – восхитился Сергей. – Вся в дедушку, честное слово!
В районе солнечного сплетения вдруг протяжно и болезненно заныло. От усталости, от страха, от понимания того, что вот этот посторонний мне человек так весело говорит о том, что я похожа на своего дедушку… На нашего общего с ним дедушку? А я… я о том, что у меня где-то может быть живой и самый что ни на есть настоящий дед, даже не задумывалась ни разу.
– Прости, – в который раз мужчина догадался о том, что меня терзает, по моему выражению лица. Словно мысли читает, честное слово! – Хочешь, я расскажу тебе о нём?
Я покачала головой.
– Нет, – соврала, трусливо уводя взгляд в сторону. – Лучше, знаете что? Лучше расскажите мне обо мне. Кто я, по-вашему, такая?
Дядя Серёжа вздохнул так, словно я ему вопросник по высшей математике цитирую, а затем осторожно произнёс:
– Ты одна из нас. С этим, полагаю, ты спорить уже не станешь. Ну, и само собой, ты дочь моей сестры… – протянул руку, чтобы дотронуться до моего лица, заправил короткую рваную прядь мне за ухо и пробормотал:
– Долгожданный, выстраданный, выплаканный ребёнок. Ты даже представить себе не можешь, сколько пришлось пережить твоей матери, чтобы ты смогла появиться на свет!
Слова о матери молнией прошили моё тело, выбив из горла какой-то замученный писк.
– В нашем мире ребёнок – это невероятное счастье, – продолжал говорить Сергей, не замечая моего состояния. – Драгоценность, с которой вся родня сдувает пылинки.
– Наверно, это хорошо… – неуверенно проговорила я, думая о своём детстве, о детстве моих собратьев по Корпусу, об отношении к потомкам во всём нашем гнилом и несовершенном мире. – Это естественно. Для нормальных людей.
– Пожалуй, – согласился Сергей. – Только у нас дети рождаются очень редко. Слишком много условий для того, чтобы женщина могла забеременеть. Понимаешь, нанороботы, они хоть и умные, но всё-таки машины. Ей не объяснишь, что беременность – это, конечно, стресс для организма, но желанный стресс. Они же воспринимают зародившийся плод как паразита и избавляются от него.
Мне вдруг стало холодно и я, обняв себя за плечи, поджала под себя вторую ногу.
– Однако чудеса случаются. И если женские клетки совпадают с мужскими, беременность случится рано или поздно. Само собой, если разрешит Совет…
– Совет? – от количества информации голова шла кругом.
– Это политика, – отмахнулся дядя Серёжа. – Тебе неинтересно будет.
– А знаешь, что будет интересно? – вдруг произнёс Зверь, который во время нашего разговора потихоньку листал удивительную книгу о футболе. – Откуда у вас вообще взялись женщины?
– То есть? – не поняла я и даже успела испугаться, потому что вопрос приятеля вдруг основательно расшатал и без того шаткие опоры моего нового
