стык.
Мне хотелось остаться здесь навсегда, на этой покрытой шелковистой травой вершине, подставить лицо ветру и, обняв колени, просто рассматривать деревню, пустынную дорогу, фиолетовеющее в связи с приближением вечера небо и чернеющую на горизонте нитку леса.
– Ёлка, ты с нами?
– Ох! – окликнув, Зверь хлопнул меня по спине, и я болезненно скривилась.
– Прости! Прости, пожалуйста!
– Осторожнее нельзя? – это не я, это возмутился дядюшка, который с тех пор, как мы покинули фоб, и вовсе забыл о своём статусе пленника и теперь пытался навязывать нам свои идеи по поводу дальнейшего развития событий. – Зачем мы вообще сюда притащились?
По уже сложившейся традиции мы не стали ничего отвечать, а неспешно побрели с холма в сторону деревни.
Зверёныш огородами довёл нас до голубого деревянного домика и велел ждать, а сам, поднырнув под металлическую сетку ограды, проскользнул во двор.
– Ты так и будешь молчать и злиться непонятно из-за чего? – спросил дядя Серёжа, стоило моему приятелю исчезнуть из поля зрения.
– Если вам непонятно, то мне остаётся только одно…
– Что?
– Пожалеть вас. Ибо на убогих не обижаются и зла не держат.
Мужчина что-то проворчал себе под нос, а затем ехидно поинтересовался:
– Скажи, вас, женщин, этому в школе учат? – а когда я подняла на него недоумённый взгляд, уточнил: – Есть тайный женский кодекс «Как при помощи слов довести мужика до белого каления»? Признайся, я никому не скажу!
Наверное, он хотел вызвать мою улыбку. И в другой раз я, несомненно, усмехнулась бы. Но не сегодня, когда уставший мозг, измученная душа и недоломанное тело категорически отказывались воспринимать любые шутки. Я присела на деревянную колоду, стоявшую тут же, у едва видневшейся в густой траве тропки, и отвернулась.
– Вижу, что есть, – проговорил за моей спиной Сергей и опустился на землю. Мне хотелось верить, что он, наконец, отстанет от меня с разговорами, но у мужчины были другие планы.
Он вдруг недовольно прорычал что-то ругательное, а затем легко дотронулся до моего колена и выпалил:
– Девочка моя, послушай, я в чём-то определённо накосячил, хоть и не могу понять в чём. Забудь всё, что я тебе рассказал, из меня рассказчик так себе… И прости, если обидел.
– Не обидел, – нехотя призналась я, – Но мне, правда, не очень приятно с вами разговаривать.
– Чё-о-о-о-о-о-рт!!! – взвыл Сергей, лохматя свою соломенную шевелюру. – Мне твоя мать голову оторвёт.
Наверное, его слова должны были всколыхнуть во мне волну каких-то чувств. Любовь, сожаление, нежность, огорчение, надежду… Не знаю, какие-то же чувства испытывают сироты, когда при них говорят о матери. Не о какой-то потенциальной и чужой женщине, а о твоей, персональной, единственной в мире маме. Я прислушалась к пустоте внутри себя и с тоскою подумала, что ничего этого нет. Видимо, орган, который у нормальных людей отвечает за чувства такого плана, мои нанороботы посчитали вредоносным.
– Давайте без этих игр, – мрачно попросила я, ловя напряжённо изучающий меня взгляд. – Если вы думали, что я, услышав о своей матери, растекусь перед вами карамельной лужицей, то либо вы глупы, либо очень плохо меня знаете. У меня были хорошие учителя. Я умею держать лицо.
– Я вообще тебя не знаю, – Сергей вздохнул и, запрокинув голову, посмотрел в уже совсем тёмное небо. – Когда бы я мог тебя узнать?
И снова тишина внутри меня не дрогнула и не отозвалась на слова мужчины.
– Оля, зачем мы здесь? Куда-то бредём с этим смешным мальчишкой, какие-то секреты. Подводные течения… Это всё чужое, совершенно нас не касающееся. Чужие люди, чужая жизнь. Ты не принадлежишь этому месту, пойми.
Я подумала о том, что всё, произнесённое мужчиной, будет верным, только если поменять направленность вектора. Зверь, Северов, Берёза, Тоська, даже Котик, даже Цезарь с Палачом – они были мне ближе и понятнее, чем те люди, которые претендовали на место в моём сердце. Я усмехнулась. Какая ирония судьбы! Ещё недавно я расстраивалась из-за того, что в целом мире у меня нет никого, кроме Тоськи, сейчас же я злюсь, потому что это не так.
Сергей заметил улыбку, скользнувшую по моим губам, и в его глазах полыхнула надежда:
– Одно твоё слово – и мы уйдём отсюда прямо сейчас! – вдохновлённый моей якобы одобряющей усмешкой, продолжил он. – Одно слово, и нас заберут отсюда. Ты же не думала всерьёз, что два маленьких партизана могли взять меня в плен? Вижу, что так и думала… У меня была и есть возможность связаться с лагерем… Веришь?
Я неопределённо качнула головой, решив предоставить мужчине возможность выговориться. Глядишь, узнаю о себе ещё что-нибудь интересное.
– Не спорю, – Сергей осторожно взял меня за руку и погладил прохладные пальчики, – ещё два месяца назад я о тебе даже не думал, давно похоронив в своих мыслях. Да что я? По-моему, тебя похоронил почти каждый в нашем сообществе. Я, например, свято верил в то, что Дед не разнёс здесь всё к чертям, наплевав на все законы и обязательства, только потому, что Анька всё ещё питала какие-то призрачные надежды, а отказывать ей он никогда не
