расхохотались девицы, развернулись и пошли к своим воинам, повиливая упругими попками.
Парламентер, ежеминутно сглатывая слюну, так и доложил светлейшему и мудрейшему принцу Алиму. Напоследок не удержался и, закатив глаза, заверещал: «Клянусь Великим Кабой, таких красивых гурий еще не видел». Свита оживилась, визири загалдели, требуя от переговорщиков подробности. Спокойным оставался один человек – Главный визирь Осман-Али. По его позвоночнику давно тек холодок, и сейчас он достиг копчика. Визирь даже плотнее запахнул парчовый халат.
Битый волк, воевавший всю жизнь, верил своим предчувствиям и точно знал: сегодня они окажутся в самой глубокой ж…е. Принца от битвы не отговорить, разведка ничего не дала, ее просто не пустили заслоны чужаков. И потому жидкая цепочка из молоденьких девчушек поперек всего поля его обмануть не могла. Там вдали, за каменной грядой, можно спрятать сколь угодно большое войско. Да и расположились девочки грамотно – у скал и валунов. Простора и маневра для конницы никакого. Конечно, можно закидать стрелами, да и пехота наденет их на копья в один миг, но внутренний голос уже даже не кричал, а просто вякнул напоследок: «Хочешь сдохнуть? Пожалуйста, но без меня».
Осман-Али сделал попытку отговорить принца, да куда там. А свита вообще обсмеяла визиря.
– Осман, ты совсем старый стал, дивюшки перестал любить, а? Иди в обоз, а мы наберем новые гаремы.
Все разразились хохотом, хлопая себя по бокам.
Визирь плюнул и пожал плечами – от судьбы не уйдешь. Смерти он почти не боялся, привык, как и многие воины, относился к данному факту спокойно. Ну не сегодня, так завтра заберет его в свои чертоги Великий Каба. Для храбрых воинов на том свете вечное блаженство и веселье в обществе обольстительных гурий. Прожил Осман-Али хорошо и достойно, вырастил пятнадцать детей от разных жен, у всех красивые дома, много золота. С голода не умрут.
Он оглянулся на стоявшее сзади войско: пехотинцы и конница веселились – видно, до них дошел слух, что за противники перед ними. У солдат выпученные глаза и агромадные планы на будущее. Ага, делятся друг с другом, что будут делать с пленницами – в каких позах и по сколько раз. «Полные придурки, – Осман-Али презрительно скривился. – Посмотреть бы на вас через часок, или на то, что от вас останется».
К визирю от небольшой кучки магов подошел старший маг – Кара-Ден. Осман-Али в знак почтения спешился. Он уважал старика не только за его почтенный возраст, но и за боевые качества. Кара-Ден с учениками не раз выручал в битвах войско эмира. Они знали друг друга давно, потому маг обошелся без лишних церемоний – молча кивнул, и мужчины отошли в сторону. Тяжело опершись на посох, старик, не глядя на визиря, сказал:
– Спасай принца, Осман, пока не поздно.
– Что, все так плохо?
– Не то слово. Мы ощущаем такую мощную силу… – Кара-Ден, не закончив фразу, лишь поник плечами. – Осман, нам нечего противопоставить, впервые в жизни я проиграл, не вступив в битву. От нашей армии останется лишь прах.
От слов старшего мага повеяло такой жутью, что визирь инстинктивно схватился за кинжал.
– Слушай сюда, Осман. Вызывай начальника телохранителей, сотни всадников для охраны хватит. Припасов и воды пусть возьмут на три дня.
– Но, почтенный, принц меня не послушает.
– Нашего блистательного «полководца» я беру на себя, – Кара-Ден шустро засеменил в сторону свиты.
Спустя короткое время сотня телохранителей, окружив своего господина, умчалась прочь от вой-ска. Впавшему в транс принцу (не без помощи старого мага) замотали лицо тюрбаном, потому его отъезд для войска остался незамеченным. Командование армией взял на себя Главный визирь Осман-Али. Обработанная магами свита не возражала, а отсутствие принца вообще не заметила. К полкам пехоты помчались гонцы.
И вот запели трубы и зарокотали большие барабаны. Дрогнула земля, солдатские грубые башмаки на толстой воловьей подошве вбили в землю молодую траву. Тяжелая пехота пошла вперед – все десять полков. Конницу Осман-Али решил пока придержать. Пехотинцы, приноровясь к ритму барабанов, бодро топали к далекой цепочке чужаков, держа копья вертикально. Когда до так называемого неприятеля осталось около ста шагов, у молодых, здоровых солдат (видимо, от спермотоксикоза) случилось затмение. К ужасу капралов и офицеров, пехотинцы побросали щиты и копья и, заорав во всю луженую глотку, сломав строй, кинулись беспорядочной толпой к этим симпатяшкам.
О, женское племя, созданное Творцом на погибель нашу и, видимо, для того, чтобы мужчины не спились от счастья в одиночестве.
Красотки творили провокационное безобразие: поголовно расстегнули камзолы, полуобнажив завлекательные полушария, вплоть до розовых сосков, и принимали столь соблазнительные позы, что, понятное дело, у пехоты сорвало крышу.
Леон, видя такое паскудство, лишь выматерился. «Идиоты, их сейчас убивать начнут, а они слюной исходят».
Помотавшись по валуну, он опять уселся на плащ, мрачно оглядывая панораму предстоящей сечи. Семерка эскорта лишь недоумевающе переглянулась.
Через десять ударов сердца началось побоище. И до пехоты постепенно стало доходить, что трахают как раз таки их, а не наоборот. Причем со смертельным исходом. Девушки Божьи воины двигались с ужасающей скоростью, ни одного лишнего движения. Удар, укол – следующий. Неуловимые взмахи мечей, и в многотысячной толпе солдат стали появляться просеки. Обоерукие воины, обладающие сверхскоростью, – страшное оружие, но и им нужна передышка. Магию временно применять запретили, а потому появилась смена – десять тысяч молодых воинов (юношей и молодых мужчин).
