эта обличительная речь. Вы пишете статью для «Утра Лимбуры»?
– Нет смысла писать что-то серьезное для «Утреннего колокольчика». Читатели не поймут, даже если осилят текст, – парировал Винг.
«Утро Лимбуры» в основном читали и обсуждали богема, крутившиеся вокруг нее бездари, восторженные бездельники, профессиональные бунтари и фрондеры. Среди людей серьезных чтение этой газетки считалось плохим тоном. Но при этом все знали, что пишут в «Утреннем колокольчике», как называли эту газету люди из высшего круга.
– Так о каком народовластии в Федерации может идти речь, если вся власть в стране принадлежит семи кланам и власть этих кланов незыблема?
– Люди считают иначе.
– Чак, ты же видишь, власть не может принадлежать простолюдинам. Не все способны решать не только за себя, но и за своих людей, – в голосе губернатора отчетливо звучали нотки превосходства. Он с детства считал себя именно тем человеком, у кого есть право решать за всех.
– Я не собираюсь спорить: что лучше. Все в этом мире относительно. Власть у тех, у кого есть преимущество, сила и воля сохранить свое превосходство. Право рождения, богатство, влияние и поддержка клана – разницы нет. Простому человеку с улицы очень сложно взойти на холм, даже если он действительно самый лучший и самый достойный. Народовластие – это не цель, а средство. Идея, с помощью которой некоторые благородные дауры пытаются захватить власть с тем, чтобы самим стать самыми богатыми, сильными и влиятельными.
– А небогатому простолюдину опять нельзя будет и помыслить о кресле губернатора, – вздохнул Инто. Плеснул себе рома, выпил одним глотком и задал интереснейший вопрос: – Зачем что-то менять, если лучше не будет?
– Смотря для кого. Тем, кто захватит власть и удержится на вершине, несомненно, будет лучше. А вот остальным не обязательно. Узурпаторы не стеснены понятиями чести и долга. Они считают: раз сели на трон, то теперь все можно.
– А сейчас? Таны и эрлы не все могут?
– Валузия и старые королевства хороши тем, что у нас есть свои неписаные правила и обычаи. Их можно нарушать, конечно, но только правильно. Переходящий границы дозволенного даур рискует оказаться вне общества. Круг благородных довольно консервативен и привержен внешним приличиям.
– Признаться, я не задумывался над этим. В ваших словах есть смысл, – кивнул Ар. – Страной правит не один король, но общество достойных.
– Народники играют с огнем, как дети. Они сеют смуту, подталкивают народ к бунту, бессмысленному и беспощадному, и они не понимают, к чему это может привести. Сейчас, когда началась большая война, это слишком опасно.
– Не из Империи ли подкармливают народников?
– Не уверен, мастер Инто. Это не только наша болезнь. Мне известно, в Гарланде тоже в последние годы расплодились собратья наших прекраснодушных мечтателей. Да и в Аквилоне среди уважаемых людей ходят странные идеи, дескать, имперский трон слишком широк для одной задницы.
– Я одного не могу понять, – Ури Ар повернулся к Вингу. – Почему король заигрывает со смутьянами? Уверяю, достаточно отправить десяток народников на виселицу, а сотню-другую на каторгу, и болтуны разом заткнутся.
– Не поможет. Гонимым больше верят. Обиженных властью жалеют и к ним прислушиваются. Если народников вешать, то выжившие уйдут в тень, будут гадить исподтишка. Королю это надо? Врага надо держать на виду. Пусть говорят, пусть бредят на публику. Так их проще взять за жабры, когда придет время. Так легче ими управлять, – Аранг Винг нахмурился. Он очень хотел верить, что все, что он говорит, – правда. К сожалению, все было не так.
– Может быть, вы правы.
Разговор стих сам собой. Мастер Инто разлил вино по бокалам и предложил тост за короля.
– За нашу победу! – провозгласил в ответ Винг. Он только пригубил вино и поставил бокал на стол.
– Что хорошо у имперцев, они отменили рабство, а мы еще нет, – неожиданно заявил эрл Ар.
Аранг Винг недоуменно приподнял бровь. Он был уверен, что колониальные плантаторы до последнего будут держаться за право возделывать свои земли руками коричневых рабов.
– Вы удивлены? А между тем ленивые кафры нам обходятся не дешевле, чем свободные поденщики в метрополии или Федерации.
– Много ли поденщиков согласится работать на тростнике и хлопке?
– В Бурландии и Федерации работают. Даур, у меня хорошие связи с нашими врагами и неверными друзьями. Жизнь на краю земли обязывает. Приходится общаться с купцами, – поспешно уточнил эрл Ар. Впрочем, Винг и так все прекрасно понял.
– С тех пор как в Бурландии отменили рабство, они не стали хуже жить. Обрабатываемой земли меньше, но урожаи выросли. Доходы с земли увеличились. Фермеры работают на земле сами и берут поденщиков.
Плантаторы и раньше держали рабов только на юге, там, где из-за жары слишком много людей мрет от болезней. Сейчас бурланды забрасывают тропические плантации и распахивают степи на севере страны. У нас на островах хозяева небольших плантаций тоже предпочитают нанимать бедняков, а не тратиться на рабов. Мастер Зинтано, у него дом на Зеленой улице, держит всего двести акров тростника, у него только пять ахеронцев домашней
