но я счастлив. Я счастлив, что Бриджит больше нет. Я по ней чертовски скучаю, это так. Зато ей больше не придется страдать и быть подопытной крысой в руках матери. Я рад, что, где бы она сейчас ни была, ей не больно. Во всяком случае, я в это верю.
– А что сказали врачи? Ей было больно? – спросила я и не могла поверить ушам, что Бен так легко отнесся к этому.
– Нет. Они сказали, что она просто заснула, впала в кому, а потом ее не стало. Вчера были похороны. Я думал тебе позвонить, но это было бы странно.
– Совсем бы не было. Я хотела бы ее навестить.
– Когда угодно. Хоть сегодня, – сказал Бен и развел руками.
– Сегодня я не могу.
– А, ты же на работе. Точно.
– Нет. Дело в другом, – сказала я и задумалась, говорить ли ему о Сицилии.
– В чем? У тебя кто-то есть? Свидание?
– Опять не угадал, – хм, его волнует, есть ли у меня кто-то? – Я улетаю через несколько часов. В отпуск. На Сицилию. Одна. Как взрослая девочка.
– А почему на Сицилию?
– А почему бы и нет? – усмехнулась я.
– Резонно, – кивнул Бен и уставился на носки своих ботинок.
– У тебя все хорошо? В целом?
– Думаю, да, но это не имеет никакого значения.
– Почему? – спросила я, удивленно вскинув брови.
– Потому что нет тебя. Все обесценилось, как только ты пропала.
– Точнее, когда ты решил, что я хочу тебя убить, и избавился от меня.
– Это все тоже неважно. Как ты не понимаешь? Это все сущие мелочи. Кто от кого и почему. Я это понял. У меня ушло слишком много времени, чтобы понять такую простую вещь. Ничего не имеет значения, если ты с человеком, которого способен так сильно любить. И в то же время каждая деталь имеет невообразимую важность, если этот человек готов быть с тобой и идти до конца.
Последние слова он уже выкрикивал. И было видно, что он не готовился, не репетировал. Он вообще не думал это говорить. Он знал свои чувства, но не знал слов, которыми их можно было описать. И то, что он произнес сейчас, было криком души, которая болела и требовала тех чувств, что были совсем недавно.
– Ким, – вновь заговорил Бен, – я не обещаю, что смогу понять твои наклонности или что буду равнодушен к этому. Возможно, я даже буду пытаться тебя остановить, когда ты задумаешь свою очередную расправу. Но я люблю тебя и обещаю быть рядом, что бы ни случилось, и принимать тебя вне зависимости от всего, так же как и ты приняла меня со всеми моими пороками.
– Иии… – сухим от волнения ртом произнесла я.
– Разреши полететь сегодня вместе с тобой? Давай попробуем. Если ты, конечно, еще хочешь, ведь я понимаю, что поступил как полный…
Я не дала ему возможности закончить этот уже ничего не значащий спич и впилась в его губы так сильно, что со стороны могло показаться, что я хочу высосать его душу. Отчасти так и было. Я так скучала по нему, что, казалось, никогда не смогу насытиться этим поцелуем. Его такой знакомый и родной запах вскружил мне голову, если бы он не держал меня, я бы точно свалилась, потеряв сознание. Он поднял меня за бедра к себе на руки и уже почти повалил меня на стойку ресепшна, как сзади раздался чертов звоночек и заставил нас прерваться.
– Могла бы хоть табличку перевернуть, что закрыто, – сказала Энн и застыла в дверях.
– Не успела, – сказала я и виновато улыбнулась.
– А это мы теперь такие услуги оказываем постоянным покупателям? – ухмыльнулась она.
– М-м-м, нет, – сказала я и спрыгнула со стойки на пол. – Энн, это Бен. Бен, это Энн.
– Очень приятно, – кивнул Бен.
– Взаимно. А-а-а, тот самый Бен. Из плоти и крови.
– Как пообедала? – спросила я и попыталась разгладить свои рыжие кудри.
– Нормально. Тебе не пора на самолет? – спросила она, показывая на часы.
– Черт! – вскрикнула я. – Я забыла.
– Так что ты решила? – спросил Бен. – Насчет меня и Италии.
– А ты слишком плохо разбираешься в женских поцелуях, как я погляжу, – сказала я и наспех начала собираться, вынесла чемодан из-за стойки. – Но зато, я надеюсь, ты хорошо ловишь такси, и тебе смогут доставить паспорт в аэропорт.
– Это значит «да»? – спросил он и засиял своей улыбкой.
