– Да нормально все, – говорит он и достает из машины сигареты. – Будешь?
– Еще бы. Это моя первая авария.
– Думаю, внукам об этом не расскажешь, мелковато для истории, но полиции мне бы тоже не хотелось сообщать. И страховой, которой, если по секрету, у меня уже давно нет.
– И кто из нас виноват? – спрашиваю я, жадно затягиваясь.
– Система. Везде виновата гадская система и те, кто ее создал, – он облокачивается на свою машину.
– А люди не виноваты? – спрашиваю я.
– Только те, кто голосует, – он опять тянется в машину и делает громкость магнитолы громче. Из его машины доносится саундтрек к какому-то знакомому фильму, но я не могу вспомнить к какому.
– Надеюсь, ты не из тех, кто во всем винит правительство?
– Я вообще не из каких. Но согласись, поворот идиотский. Я не удивлюсь, если аварии тут постоянно.
– Может быть, – соглашаюсь я и никак не могу отвести взгляда от его глаз.
– Наверное, это неэтично спрашивать у тебя, зачем ты была у доктора Мэйсон? – спрашивает он.
– Как, думаю, и тебя. Давай это останется для нас тайной.
– Я не против, – говорит он, – хотя мне скрывать нечего.
– Не надо, – отвечаю я. Я правда не хочу знать, зачем он тут. – Но все же, что мы будем делать?
– С чем? С аварией? – спрашивает он.
– Да.
– У тебя там что-нибудь сломалось? – он небрежно показывает в сторону моей машины.
– Бампер немного помялся. Но это ничего. Зато подушка раскурочила мне весь руль. И не знаю, что там внутри могло случиться.
– А у меня вроде все о’кей. А может, и нет. Плевать.
– И все же, кто из нас виноват? – с нажимом говорю я.
– Я же говорю, система.
– Ага. Правда, платить эта система вряд ли будет.
– Хорошо. Давай так. Виноват я, – говорит он, крутя между пальцев сигарету. – Но страховки у меня нет. Как, впрочем, и реальных денег. На сегодняшний день. Но как только они появятся, я оплачу ремонт твоих колес и приглашу тебя на ужин.
– Уау! – я хмыкаю. – Это почти то же самое, когда парень, цепляя тебя в клубе, утверждает, что возьмет тебя замуж завтра же. Ну, конечно, только после того, как вы переспите.
– Нет, серьезно. Ужин. И, конечно, машина, – он улыбается. – Или, если хочешь, сначала машина, а потом ужин.
– И где мне тебя искать? – недоверчиво спрашиваю я.
– А, точно. Контакты, – он хлопает себя по голове и достает из заднего кармана кожаную визитницу темно-синего цвета. – Держи. Вот моя карточка. По контактам на ней меня можно найти.
– Бен Хадсон. Профессор, архитектор. Жаль не указано, что психически нездоров, – ухмыляюсь я, рассматривая его визитку.
– Тогда бы у меня отобрали права, – он задумывается. – Хотя, может, их и уже отобрали. Я не очень дружу с документами, знаешь ли.
– Нет, серьезно, тебе точно нужно к врачу. – говорю я.
– Мне просто нужно выспаться, – говорит он скорее самому себе, чем мне. – Может, и так, – он щелчком отправляет окурок на дорогу. – Кстати, я до сих пор не знаю, как зовут тебя. Как-то это несправедливо.
– А, точно, – на этот раз уже я лезу в бардачок своей машины и среди разного хлама нахожу там свою визитку. – Держи.
– Ну, мы словно на бизнес-встрече. Обмен визитками и все такое.
– Хорошо, – я ухмыляюсь, – Ким. Ким Шэдоу.
– Так как-то человечней. И Ким у нас флорист, – произносит он, вчитываясь в текст на моей карточке.
– Именно так, – я не могу отвести взгляд от его растрепанных волос. Так и хочется их пригладить.
– Чудно, чудно, – произносит Бен. – Везет тебе. Каждый день работаешь с чем-то красивым и приятно пахнущим.
– Хороший запах, – я закусываю губу, чтобы не рассмеяться, – это, знаешь ли, очень важно, Бен.
– Именно. Мой, например, сейчас просто прекрасен, – он нюхает лацканы своего пиджака, – По-моему, из Франции. Смесь запаха сыра и парижских улочек.
– Уверена, это тренд, – я все же не выдерживаю и смеюсь. Обожаю, когда люди даже в самом отчаянном положении сохраняют чувство самоиронии. Это смело. А смелость цепляет.
– Еще какой. Уверен, в GQ[7] писали об этом.
