– Пошел прочь! – сказала я и попыталась его обойти.
– Эй, шалава, не груби старшим. А то не получишь подарочка, – произнес он и начал снимать штаны, – у меня для такой, как ты, как раз есть один.
– Только попробуй, я отрежу тебе его и запихну в рот, – на этот раз мой голос прозвучал словно чужой. Он был наполнен гневом.
– Эй, да чего ты? – сказал алкаш и попытался дотронуться до моего лица, я отвернулась, и этому уроду все же удалось дотронуться до моей шубки.
– Тебе пипец! – прошипела я и, обежав его, зашла в закусочную.
Похоже, я нашла себе занятие на ночь. Мерзкий, грязный мудак, ты заплатишь за это. Мобильный из кармана и написать: «Один козел, не знаю, как зовут». Все. И отправить. Понятно кому.
В закусочной я провела полчаса и за это время успела съесть сэндвич с индейкой, выпить две чашки крепкого кофе и разбавленный свежевыжатый лимонный сок, чтобы протрезветь. Пока хозяин и официантка в возрасте отмечали праздник с завсегдатаями, я незаметно стащила со стойки острый нож с черной ручкой, острый соус «Чили» в стеклянной баночке, лимон средних размеров и несколько салфеток. Все время, что я там была, старалась не упускать этого алко-Санту из вида. Но ему, похоже, некуда было идти, поэтому он стоял неподалеку от закусочной и донимал прохожих, горланя песни. Я отошла в туалет и под раковиной обнаружила потертые резиновые перчатки желтого цвета, а также черный мусорный пакет. Все это также отправилось ко мне в клатч. Я даже не ожидала, что он у меня такой вместительный. Сходила в туалет, помыла руки, поплескала немного воды себе на шею, затем отключила звук телефона и покинула туалет. После чего пожелала владельцу дайнера счастливого Нового года и вышла на улицу.
Адреналин мелкими шажками начал подкрадываться ко мне. Мне было хорошо знакомо это чувство, и я не хотела притуплять его никотином. Мне необходимо ощущать все максимально остро. Я хочу превратиться в оголенный нерв, по которому пробегает электрический импульс. Я подошла к бездомному и произнесла:
– Ну что, тебе еще нужны деньги?
– Мне нужна выпивка, – сказал он.
Похоже, он не вспомнил меня.
– А есть разница? Я угощу тебя выпивкой, Санта.
– О да, детка! Сегодня мы будем любить, – пропел он незнакомую мне песню.
– Отлично. Идем.
Несмотря на то, что у меня топографический кретинизм и я могу потеряться в своем собственном районе, в котором живу уже несколько лет, один переулок неподалеку мне хорошо запомнился. Он был сказочно жутким и находился в совсем не освещенном месте. Я шла впереди, а без пяти минут труп плелся за мной как осел за морковкой. Когда я свернула за угол, в темную заднюю аллею с мусорными баками, какими-то коробками, дурным запахом и пожарной лестницей, на мне уже были надеты перчатки. Я поманила его за собой, а потом быстро забежала за стальной мусорный бак. Приготовившись, вытащила лимон и замерла.
Ждать мне долго не пришлось. Напевая свою дурацкую песенку, прерывая ее на отхаркивания и матерщину, он шел, опираясь на стену здания. Прошел мимо, не заметив меня, расстегнул штаны и начал мочиться прямо посреди переулка. Похоже, что он обо мне уже забыл. Я бесшумно встала, подошла к нему за спину и приготовилась. Сзади он гораздо больше был похож на Санту.
Когда он закончил свои дела и попытался снова надеть штаны, я развернула его за плечо, посмотрела ему в глаза и сказала:
– Скажи «А», Санта.
– А? – неожиданно послушно произнес он.
Я тут же с силой запихнула в его рот лимон и повалила его на землю, сильно толкнув. Пока он падал, я успела достать нож и, присев на землю, несколько раз воткнула его куда-то в область печени бомжа. Лимон заткнул его пасть, как кляп, и он смог только замычать. Дернувшись, он схватился за брюхо, откуда уже струей лила кровь, а я тут же несколько раз всадила нож в легкие. Он захрипел.
Не теряя времени, я открыла сумочку и достала из нее бутылочку чили. Открутив крышку зубами, я по очереди открыла его веки и вылила половину банки соуса ему сначала в левый, а затем и в правый глаз. Он задергался, попытался слабеющими руками закрыть глаза, но все было тщетно.
Прохожие шли по улице мимо, казалось, что совсем рядом, и даже не оборачивались в нашу сторону. Они были слишком заняты празднованием, да и шум в городе стоял такой, что, даже если бы я стреляла из дробовика, вряд ли кто это заметил бы.
Санта умирал. Ему повезло, он дожил до нового года. Но, пожалуй, с него хватит. Отмучился. Я подношу лезвие ножа к его заросшей щетиной шее и говорю:
– С Новым годом, мразь!
Уже отработанным движением я протыкаю ему сонную артерию, увернувшись от брызнувшей крови. На меня ничего не попадает, ни единой капли. Бездомный не издает ни звука, а просто затихает окончательно. И кровь мгновенно теряет напор – сердце остановилось.
Адреналин потихоньку начинает отступать, и все становится вдруг настоящим, реальным. Если бы не омерзительный запах, который неизвестно от
