– Ты еще мою маму спроси, она вообще до сих пор не понимает, как наш народ выжил.
– Ладно, ханука уже была. Расслабься.
– Я-то да. Но что с этим букетом-то делать?
– Во-первых, он мой, – заявила я. – А во-вторых, по морде бы им двинуть кое-кому.
– Но признай, флористка постаралась. Букет вышел чудесным.
– Это да. Но это то же самое, если бы стриптизерше ее парень заказал приват или домработнице прибрать дом. Я не знаю, как реагировать!
– А ты расслабься. Этот Бен явно с хорошим чувством юмора.
– Ну, он хотя бы не заказал кактус, уже хоть что-то, – сказала я.
– Ладно. Я не знаю, что делать, но этот букет тебе, – сказала Энн, передавая цветы мне в руки.
– Спасибо, – сказала я, улыбнувшись, и поняла, что мне никогда раньше не дарили цветов. Это определенно приятное чувство и странное.
Энн наконец уехала развозить цветы, а я решила позвонить Бену.
– Ну, привет тебе, Бен Неудачник Хадсон. У тебя оказался хороший вкус.
– Привет, Ким! – радостно воскликнул он. – То есть, тебе понравилось?
– Это странно, правда. Но придумано хорошо. И ты выбрал самый сложный букет. Я его целый час собирала.
– А представь, если бы ты знала, что собираешь его для себя?
– Выбрала бы что-то полегче и подороже. Как ты?
– Стою в аудитории, смотрю, как в нее входят будущие архитекторы. Хотя они, скорее всего, больше походят на тех, кто считает модным говорить «я архитектор». Слава богу, врач пока еще не считается хипстерской профессией.
– Потому что в операционную нельзя заходить со смузи и в подвернутых штанах, – сказала я.
– Именно. Хотя хэштеги в их Инстаграме были бы забавными. «Япростолюблюоперировать», «сексиапендицит», «операционныйлук».
– И прямая трансляция из операционной. В Фэйсбуке.
– Много работы сегодня, наверное? – спросил Бен.
– Вот только первый раз присела. И то ненадолго. У нас вечером все в силе?
– Определенно. И еще раз спасибо, что не настаиваешь на ресторане.
– Уволь меня. Конечно, я бы здорово оторвалась, раздавая направо и налево саркастические издевки по поводу парочек, что сидели бы за столиками, но даже это не спасло бы меня от желания заколоть себя вилкой от салата.
– И неужели тебя не возбудил бы получасовой процесс выбора вина?
– Я бы тогда отомстила таким же получасовым процессом фотографирования еды.
– Тогда я сам заколол бы тебя вилкой.
– Но не забудь, мясо готовишь ты. С меня гарнир.
– Поверь мне, когда ты попробуешь мой стейк, поймешь, что попала в рай.
– Я бы лучше сейчас попробовала тебя, – промурлыкала я.
– Ты понимаешь, что меня засудят за сексуальное домогательство, если я буду вести лекцию с эрекцией?
– Я бы сидела в первом ряду, профессор Хадсон.
– Ну что вы, мисс Шэдоу, для такой перспективной студентки, как вы, я проведу эксклюзивное занятие.
– Обожаю тебя, – вырвалось у меня.
– М-м-м, я тебя больше, – сказал он, и я готова была поклясться, что он даже немного покраснел.
– Ладно, иди и передавай знания. До вечера.
– До вечера, Ким.
Я положила телефон на стол и, еще слыша голос в его голове, взялась наводить порядок в лавке. Вот бы в голове можно было так легко навести порядок. Я до сих пор не могу понять, как за такой короткий период времени Бен умудрился запасть мне так сильно в душу. Да, мне известно, что подобного типа люди, такие как Бен, с бесконечными проблемами и веером грехов, притягивают меня как магнит. А он оказался вообще рекордсменом по количеству неприятностей. Но есть что-то еще, пока мне невидимое, отчего я, как загипнотизированная, думаю о нем не переставая, хочу его днем и ночью. Как проснусь с утра, тут же сгораю от желания написать или позвонить ему, а засыпая ночью, готова сорваться к нему или несусь с улыбкой к двери, когда он на пороге моей квартиры. Конечно, я понимаю, что начало отношений обычно самая волнительная и приятная их часть. Но, кажется, я хочу откусить кусок, который мне не по зубам.
А еще я боюсь другого. Того, чего я, возможно, не смогу контролировать. Вдруг история, которая произошла с Кертисом, повторится? Что, если я не смогу совладать с собой и убью Бена? Я точно не хочу этого делать. Я не хочу причинить ему вред. Более того, я не хочу, чтобы кто-то даже смел подумать, что может ему причинить вред. Но эта моя черная сторона, как выяснилось, не подчиняется мне. И я точно знаю, что не могу прекратить убивать. А вдруг
