Но через пару лет она вернулась и поразила мозг. И операция уже не поможет. Не помогает ни химия, ни облучение. Препараты уменьшают приступы, но не излечивают. И вот она уже около пяти лет в этой больнице практически живет. Провести три дня дома для нее – это значит, что неделя удалась. Мама хотела обустроить крыло особняка под мини-госпиталь специально для Бриджит, но та не согласилась. Сказала, что тогда она действительно будет жить в больнице. А еще поездка домой и обратно в больницу – это повод выбраться куда-то для нее. Она такая хорошая, Ким, такая добрая. И гораздо умнее меня. Порой она говорит такие вещи, что я не понимаю, в кого она такая мудрая. Но она так страдает. Ей очень, очень больно, – сказал Бен, и я заметила, как его глаза наполнились влагой. Он отвернулся.
– И нет ни единого шанса? Разве нет выхода?
– Поверь, все шансы, что были, мы уже испытали. На деньги моей семьи построен исследовательский центр, который занимается только этой проблемой. Но в бедную малышку столько вкачали препаратов, что у нее уже нет сил их принимать.
– Бедняжка, – сказала я, и мне вдруг стало холодно и немного страшно.
– Я никогда не пойму, почему именно она. Так просто не может быть.
– Не теряй надежду, никогда, – сказала я и обняла его. – Слушай, наверное, тебе лучше вернуться к ней. И оставайся сколько захочешь. Я поеду домой. И знай, что буду тебя ждать.
– Постой, – сказал Бен. – Раз ты здесь, то будет глупо не познакомиться. Пойдем.
Я вышла за ним обратно в коридор, а затем мы оба зашли в палату.
Бриджит лежала на кровати и читала книгу. Когда она обратила на нас внимание и закрыла книжку, я увидела ее название. «Старик и море» Хемингуэя.
– Привет, я Бриджит, – сказала она.
– Привет. А я Ким.
– Ким? А как твое полное имя?
– Я его не очень люблю, если честно. Но вообще, Кимберли.
– Понятно. Но имя все равно красивое.
– Бриджит, это моя подруга, – вступил Бен.
– Подруга? Или девушка? – сказала она, и меня как холодом прошибло. Она была очень похожа с Беном, но на сто процентов унаследовала этот сканирующий взгляд у своей матери.
– Девушка, – сказал Бен и присел на кровать.
– А почему ты не с ней? Сегодня же четырнадцатое февраля.
– А мы его как-то не очень любим, этот праздник, – я решила спасти Бена.
– Точно. Все эти ванильные сердечки. Фу, – Бриджит смешно скривилась. – Ну, он хотя бы тебе что-нибудь подарил?
– Подарил. Букет красивых цветов. Мне они очень понравились.
– А чем ты занимаешься? – спросила девочка.
– У меня свой магазин флористики.
– То есть ты занимаешься цветами, и единственное, что подарил тебе Бен, – это букет цветов?
– М-м-м, да, – сказала я и заметила, как Бен усмехнулся и немного покраснел.
– Прости моего брата. Он взрослый, но немного дурачок.
– Но это было приятно.
– Наверное, мне мальчики еще не дарили цветов. Но после каждой операции я просыпаюсь, и в палате много шариков и цветов.
– Это пока. Потом они тебя ими завалят, – сказала я.
– Но каждый пройдет мой контроль, – сказал Бен и пригрозил ей пальцем.
– А кто тебя будет контролировать? – спросила Бриджит.
– Поверь, тебе не о чем волноваться. У меня в твое отсутствие хороший надзиратель, – сказал Бен и кивком указал на меня.
– Ой, ой! – неожиданно Бриджит сморщилась и закрыла глаза.
– Больно? – спросил Бен.
– Очень, – сказала Бриджит, дотянулась до аппарата, который стоял рядом с ней, и несколько раз нажала на кнопку, – сейчас полегчает.
– Позвать кого-нибудь? – спросила я.
– Не надо. Она сама контролирует обезболивающее. Сейчас пройдет.
– Бриджит, ты очень храбрая девочка, – сказала я, прежде чем успела подумать.
– Правда?
– Правда, – согласился Бен, – я очень горжусь тобой.
