правду. – Но я уверена, что с ней все в порядке, – поспешно добавила я, не желая, чтобы он обеспокоился еще сильнее. Кожа под его глазами потемнела от стресса и недосыпания. Я могла лишь представить, что он сейчас переживал.
– А я вот не настолько уверен. Ее нет уже несколько недель.
– Дэни тоже не было несколько недель, – сказала я. – И вполне благополучно вернулась. – Тоже не вполне правда но по крайней мере она
Одно я знала наверняка: там, где сейчас находится Кэйт, она в безопасности. Физически. В основном.
Он покачал головой.
– Никто в аббатстве не видел ее и не слышал о ней. Кэт никогда раньше не уходила, не известив меня. Мы обо всем друг другу рассказываем.
Риодан сухо заметил:
– Никто не докладывает друг другу все на свете.
– Мы говорим обо всем, – холодно возразил Шон. – Я всерьез беспокоюсь о ней. Как-то непохоже на мою Кэт. Я дважды в день заходил в Дублинский Замок, проверял тела, которые Гарда собирает с улиц.
Я мысленно поежилась.
– Шон, мне очень жаль. Я могу чем-нибудь помочь? – Все, что я могла, – это не уставиться на Риодана с осуждением. Шон до безумия волновался за Кэт, и у него были на то основания. Если в Дублине кто-нибудь пропадает, велика вероятность, что его найдут мертвым.
Шон мрачно сказал:
– Айе, будь начеку. Дай мне знать, если что-то услышишь о ней. Большую часть вечеров меня и моих ребят можно найти в клубе с пианино. Если меня там не окажется, любой из них передаст мне информацию.
– Я дам тебе знать, если что-то узнаю, – пообещала я. Он кивнул и вышел.
Как только за ним закрылась дверь, я развернулась к Риодану и прошипела:
– Я буду хранить твои секреты, но ты должен как-то дать ему понять, что с ней все в порядке.
– Потому что это несправедливо, – насмешливо продолжил он.
– Потому что нет нужды причинять страдания, если можно их предотвратить, – возразила я.
Холодный серебристый взгляд не принял моих слов.
– Он попереживает, помается. Она вернется. Он справится. Никакого ущерба ни одной из сторон.
Я нахмурилась.
Он так же непоколебим, как и Бэрронс. Они оба не считают, что месяц, проведенный в бесконечной тревоге, может что-нибудь значить, тем более что все и так умрут. Для них месяц пролетал в мгновение ока.
Бессмертные. Жуткие зануды, все до единого.
– Давайте оставим тему, – бесцеремонно заявила я. – Нам есть чем заняться.
Наш путь в маленькую камеру в подземелье снова был прерван, на этот раз Кристианом МакКелтаром.
Едва мы вышли из лифта и повернули налево, как я ощутила ледяной ветер за спиной и он оказался там же.
Я обернулась и пораженно ахнула. Кристиан выглядел почти законченным Темным Принцем – стал выше, гораздо шире в плечах, огромные черные крылья вскинуты вверх и назад, но все равно подметают пол. Ярость окрасила его в цвета Темницы Невидимых. Лед запорошил крылья и лицо.
– Какого хрена ты удумал? – набросился он на Риодана. – Я не могу это делать. И не буду.
– Значит, твой дядя будет страдать.
–
– Я сделал самое сложное. Он жив.
– Он никогда тебя не простит.
– Простит. Потому что однажды почувствует нечто иное, кроме боли и ужаса, и будет рад тому, что жив. Несмотря на цену. Вот почему это срабатывает для мужчин определенной породы. Но ты и так знаешь, верно, горец?
Риодан отвернулся и молча продолжил путь к камере сквозь порывы холодного ветра.
В узкой каменной камере я упала на стул, раздраженная и встревоженная.
Мой кайф от Невидимых испарился без предупреждения сегодня вечером в КСБ, когда я пыталась выпутать один из наименее поврежденных книжных шкафов из кучи разбитой мебели и поставить его на место.
Поддержки внезапно ослабевших мышц оказалось недостаточно, и я рухнула на пол, а громоздкая башня полок разлетелась на несколько кусков. К счастью, даже без плоти Невидимых я исцелялась достаточно быстро и к текущему моменту уже перестала хромать.
Однако включился синдром отмены, сделав меня еще более раздражительной и нетерпеливой, чем обычно.
