«Так мама и папа думают, что я умерла?» – спросила она, когда я выходила.
«Они похоронили тебя. Я тоже», – бросила я через плечо.
«Младшая, они в порядке? С мамой ничего не случилось, когда она решила, что я умерла? А папа…»
«Они здесь, в Дублине», – холодно прервала я ее. – Спроси у них сама. Давай, попытайся убедить их. Хотя нет, не пытайся. Держись подальше от моих родителей. Даже не смей приближаться к ним».
«Они и мои родители тоже! Мак, ты должна мне поверить. Зачем мне лгать? Кем еще я могу быть? Что не так? Что с тобой случилось? Как ты стала такой… жесткой?»
Я вылетела прочь. Некоторые части меня просто перегорели, и нет никакой возможности снова их включить. Я стала жесткой, как она это называет, потому что мою сестру убили.
В ближайшие двадцать четыре часа я отказывалась даже думать о самозванке. Я справилась с задачей почти так же хорошо, как с отсутствием мыслей о Книге.
Но когда мысли все же просачивались, получалось нечто такое: а что, если это вправду
Моя сестра, там, одна, и я повернулась к Алине спиной в опасном, заполненном Феями городе?
Что, если она пострадает? Что, если она действительно каким-то волшебным образом жива и в итоге ее убьет черная дыра или Невидимый, потому что я – слишком подозрительная, слишком недоверчивая – умчалась прочь и бросила ее одну?
Возможно, я получила второй шанс – и легкомысленно профукала его.
Если так на самом деле случится, я покончу с собой.
А что, если она отправится к моим родителям? Они не будут так же реалистичны, как я. Они слепо примут ее обратно. Папа со временем, может, и начнет сомневаться, но я, черт возьми, гарантирую, что, если самозванка постучится к ним в дверь, они впустят ее в дом не задумываясь.
С другой, и столь же вероятной, стороны: что, если ее отправили по-царски меня подставить, добиться моего доверия, а затем, когда я буду беззащитна, сотворить нечто ужасное? Кто мог подобраться ко мне (и моим родителям) ближе, чем сестра?
А может, я застряла в гигантской иллюзии, которая не кончается с той ночи, когда я
Мне так отчаянно хотелось, чтобы это была она, хотелось поверить, что Алина каким-то образом выжила, а не я застряла в иллюзии, поэтому я становилась в сто раз подозрительнее ко всей ситуации в целом. Сестра – моя величайшая слабость, наравне с Бэрронсом. Она – идеальный способ достать меня и манипулировать мною. Она была тем единственным, что Круус, Дэррок и Книга предлагали вернуть, пытаясь заставить меня поддаться искушению.
Я слишком долго жила с призраком Алины. Я не примирилась с ее смертью, но приняла сам факт.
И это было болезненное завершение, дверь, которую с легкостью можно открыть в любой момент.
Она заявляла, что совершенно ничего не помнит с момента, когда потеряла сознание на аллее, до того времени, как несколько дней назад оказалась на Темпл-Баре.
Как удобно, верно?
Нельзя отрицать амнезию. Нельзя оспорить какую-нибудь деталь. Потому что деталей нет – оспаривать нечего.
Что же могло на самом деле с ней произойти? Мне полагалось поверить, что какая-нибудь фея-крестная (или Фея-крестная, так точнее) явилась в последний момент и спасла ее, а затем исцелила и держала год в холодильнике? Зачем Фее это нужно?
Дэни думает, что она убила Алину. Нет, я не услышала от нее всех деталей. Я даже не знаю, оставалась ли она в том переулке, пока Алина окончательно не испустила дух. Не думаю, что Джейда расскажет, если я вдруг спрошу. К тому же я не буду спрашивать. Не хочу, чтобы Джейда/Дэни снова пережила это.
О господи, а если они наткнутся друг на друга на улице?
Я взглянула на Бэрронса, с которым поднималась по лестнице в кабинет Риодана.
– Другого выхода просто нет, – горько сказала я. – Бэрронс, мне придется снова поговорить с тем существом. Мне нужно, чтобы ты…
Он бесстрастно на меня посмотрел.
– Проверьте свой телефон.
– А?
– Ту штуку, с которой вы мне звоните.
Я закатила глаза, вытаскивая мобильный.
– Я знаю, что такое телефон. И что я должна проверить?
– Контакты.
Я вызвала список на экран. Было четыре, с тех пор как он подключил моих родителей к непостижимой мобильной сети. Теперь стало пять.
Алина.
