ящиков и лезвий. И других вещей – влажных слизистых предметов, которые казались свисающими наружу внутренностями. Никакого различимого лица. Ни рта, ни глаз. Пятнадцать или, может, двадцать футов в высоту – нечто, целиком состоящее из случайным образом составленных кусков хрящей, кишок и хлама с ближайшей свалки.
С оглушительным скрежетом шестеренок и механизмов оно катилось, грохоча, в мою сторону.
Когда оно прошло прямо передо мной, всего в пятнадцати футах, я оцепенела. Я не пятилась, не закрыла дверь. Я просто оставалась неподвижной. И это не был сознательный выбор. Мое тело прекратило подчиняться командам мозга. Однажды я уже испытывала дикий оглушающий ужас, когда пряталась от чудовищной формы «Синсар Дабх», переживая самую сокрушительную в жизни боль – боль, которую, как мне казалось, невозможно пережить. Само присутствие этой кучи мусора вызывало такой же ужас, и, как олень, застывший в свете ослепивших его фар, я оказалась неспособна ни драться, ни бежать.
Всего лишь хотела
Пока ужасное нечто, издавая звуки древней, плохо собранной машины, дребезжало мимо моей кучи хлама, выброшенной в тот вечер, я стояла не дыша, не зная даже, смогу ли вдохнуть снова, если оно решит остаться где-то поблизости.
Я понятия не имела, живое оно или творение чьих-то рук, мыслящее или запрограммированное. Знала только одно: если у него была цель, я бы не хотела стать этой целью.
Я тихо ахнула и наконец сумела вдохнуть.
И все же я стояла неподвижно в дверном проеме, пытаясь стряхнуть заморозивший меня ужас, пока эта тварь не исчезла и не прибыл мой Охотник.
Часть III
Я вздрагиваю. То, что мне нужно увидеть, находится прямо передо мной. Я способна это чувствовать. Просто не могу увидеть правильным взглядом, чистым взглядом глаз, незамутненных конфликтами. Мне нужен мой мозг и глаза Риодана. Я фокусируюсь на обратной стороне век, впитываю с них серость и заворачиваю коконом вокруг себя. Я создаю мягкую утробу, в которой могу начать процесс стирания себя, отрешения от мира; ту, где я могу существовать и являться частью реальности, и все, что я вижу, окрашено моими мыслями и чувствами. Я убираю все, что знаю о себе, и ныряю в тихую пещеру своей головы, где нет ничего вещественного. И нет боли.
Я знаю, что какими бы фиговыми вещами ни занимался Риодан, он никогда обо мне не забудет. Он умный. И можно много чего сказать о его внимании к мелочам. По крайней мере в моем мире. Особенно когда я – одна из мелочей.
Глава 21
Все мои слезы пролиты по другой любви…
ДЖЕЙДА ДЖОРНЭЛ
5 августа ППС
ЖИТЕЛИ НОВОГО ДУБЛИНА!
Король Белого Инея – тот Невидимый, что недавно покрыл Дублин льдом и заморозил людей до смерти, – оставил в нашем городе места величайшей опасности. Эти места выглядят круглыми черными сферами, подвешенными в воздухе на высоте от пяти до двадцати футов над землей.
ОНИ СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНЫ!
НЕ ПРИКАСАЙТЕСЬ к сферам и не тревожьте их любым другим образом.
Хранители оцепляют их для вашей безопасности. Если вы увидите одну из черных сфер без оцепления, пожалуйста, СООБЩИТЕ об этом Хранителям в ДУБЛИНСКИЙ ЗАМОК. Сферы будут РАСТИ, если в них что-либо бросить, а увеличение их размера несет КАТАСТРОФИЧЕСКУЮ УГРОЗУ нашему миру.
ЗАЩИТИТЕ СЕБЯ. ЗАЩИТИТЕ НАШ МИР.
Друг,
БЕРЕГИСЬ СФЕР ВОКРУГ!
Танцор улыбнулся.
– Особенно мне нравится окончание. Отличная рифма.
Джейда же была не очень довольна листовкой.
– «Они кажутся круглыми черными сферами»? Нет ли здесь тавтологии? И так понятно, что сфера круглая.
– Некоторые люди мыслят иначе, Джейда. Ты же знаешь, что, когда несешь информацию в массы, лучше разжевать. Писать обо всем просто, без затей.
