Нет, он был ненасытен, точка.
Его усы задрожали в предвкушении, и он рыгнул.
– Ты что-то ел, пока я отсутствовала? – тут же осведомилась она.
– А ты как думаешь? Ты же ничего мне не оставила.
– С технической точки зрения тебе не нужно есть.
– О скуке когда-нибудь слышала? Что мне, по-твоему, делать тут целый день? Творить себе постель, из которой я никогда не выберусь, потому что нет мест, куда мне позволено выходить?
Она оглядела комнату. Подушки, все до единой, пропали.
Он снова рыгнул, из пасти выпорхнуло перышко.
– Судя по всему, на вкус они были не ахти.
– Вкус – понятие относительное, когда выбирать не приходится, – мрачно заметил он.
– Скоро я тебя выпущу. Ты снова будешь свободен.
– Ага. Скоро разумные существа перестанут уничтожать друг друга и себя самих. Не-а. Мы все умрем. В одиночестве и тоске. И сильной боли. Потому что такова жизнь. Люди дают обещания, а потом их не сдерживают. Они говорят, что ты им дорог, а потом забывают о тебе.
– Я не забыла о тебе. Я всегда о тебе помню.
Она бросила на кровать три сырые рыбины, и Шазам, просияв от радости, совершил головокружительный вертикальный прыжок – прямо с места. На рыбу он набросился, как на манну небесную, чавкая, высасывая и смакуя каждый кусочек, пока на покрывале не остались только тоненькие кости.
– Ты прощена, – торжественно объявил он и начал умывать мордочку мокрыми от слюны лапами.
Если бы…
Глава 22
Но тебе, тебе не позволено, тебя не звали…
Джейда приложила ладонь к двери, ведущей в кабинет Риодана. Она пришла на целый час раньше назначенной встречи – чтобы он не думал, что она явилась по приказу. Она больше не подчинялась приказам. Можно только работать – с ней или против нее.
За время, проведенное с Шазамом, она разобралась с мыслями, и вдвоем они пришли к выводу, что стоит рискнуть – она должна принять предложенную татуировку.
Поэтому, не дав двери до конца отъехать в сторону, она выпалила еще с порога:
– Я позволю сделать мне татуировку.
Бэрронс и Риодан одновременно оглянулись на нее, и ее поразило то, как… не по-человечески они выглядели – какие дикие лица, плавные, как у животных, движения. Они были поглощены своим занятием, а она как будто застала их врасплох. Но едва они ее увидели, в тот же миг маски вернулись и оба снова стали просто Бэрронсом и Риоданом.
Владелец «Честерса» оседлал кресло задом-наперед и следил за мониторами, а Бэрронс сидел за ним и покрывал татуировками его мощную мускулистую спину.
Риодан дотянулся до футболки и натянул ее через голову. Затем поднялся, они с Бэрронсом обменялись взглядами, Бэрронс кивнул ей и, сказав: «Джейда, рад тебя видеть» – вышел.
– Свежие татуировки нельзя накрывать, – холодно заметила она. – Они начинают «плакать».
Он стоял, широко расставив ноги, скрестив на груди руки, на одной из которых поблескивал серебряный браслет, и смотрел на нее сверху вниз.
– Что
Ее рост теперь составлял почти метр восемьдесят, но ей все равно приходилось задирать голову, чтобы на него посмотреть.
– Наслышана, – сказала она.
Он надел плотно облегающую футболку.
Хотя, наверное, любая футболка будет выглядеть на нем облегающей – мускулатура у него развита будь здоров. Сквозь ткань можно различить очертания каждой мышцы живота, ясно выраженные грудные мышцы. У него мощная широкая спина, скульптурно вылепленные бицепсы, жилистые руки. Она наконец поняла и признала, что чувствовала раньше. Подросток в ней всерьез запал на Танцора. Как супергерой она совершенно покорена Риоданом. Когда Мак повернулась к ней спиной, эти двое стали для нее целым миром. С Танцором она чувствовала себя в безопасности. С Риоданом она
Долгое время они стояли, не сокращая дистанцию в десять футов, и смотрели друг на друга, а тишина все длилась.
– Что заставило тебя передумать?
– Я не уверена, что окончательно передумала, – сказала она, отметив про себя, что он уже второй раз использует вопросительную интонацию в
