Тебя любили, чтоб под старость ты В великой мудрости приют нашла. Пусть люди, что с тобой пойдут вперёд, Поведают историю земли Грядущим поколеньям, но я знаю — Не для такой спокойной, кроткой жизни Ты родилась. Душою Дома станет Приёмное дитя, душою рода Могучих Вольфингов, пока не сменит век Свои одежды. Может быть, печаль, Что ты сегодня испытаешь, песню Посмертную пропев над князем Марки, Последней из твоих печалей станет, И с родом ты счастливый путь пройдёшь». Девушка подняла на него взгляд и улыбнулась, хотя в её глазах стояли слёзы. Она сказала:
«Печаль наступит и пройдёт. Бесплодным Пусть тело родилось, но память долго Меня в сказаньях о борьбе и славе Живою сохранит, и никогда С народом не расстанусь, чтобы после Меня назвали Матерью счастливых, Спокойных дней и Искупленьем мира». Она заплакала, не сдерживая слёз, но вскоре продолжила:
«Отец, я в сердце сохраню все дни, Что провела с тобой, – с того момента, Когда детёныша волчицы серой Ты поднял у дубов. Я помню всё, Как шли рука мы об руку, и вниз, К ребёнку ты склонялся, Волк народа, Когда канун сраженья подходил, Увенчивавший славою тебя. Я помню солнце, луг и нашу радость, Свободную от страхов и борьбы. Тогда ещё я мудрости и силы Твоей не знала, ты мне был как брат, Ровесник девушки, живой и тонкой, Спокойной в бражном зале, а в лесу И в поле радостной. Ты и сейчас мне брат* Не возрастом, а сердцем».
