когда Тиодольф с отрядом прорвался через толпу, а римляне заперлись в укреплении, не пуская уже ни чужих, ни своих. Они швыряли вниз большие брёвна и глыбы железа, свинца или меди, взятые из кузниц Вольфингов, чтобы хотя бы ненадолго остановить готов.
Когда Тиодольф наткнулся на павшего Аринбиорна, с ним были воины его Дома. Он сражался осторожно, клином разрезая толпу и помогая друзьям, чтобы они могли помочь ему. Увидев, что старый Беринг упал, князь вскричал: «Увы мне, Аринбиорн! Увы, что ты не подождал меня. День ещё молод, даже ещё очень молод!»
Готы, расчистив пространство за воротами, подняли воина Берингов и унесли его от римского укрепления. Таким яростным было сражение, с таким напряжением бились те, кто следовал за Тиодольфом, что их пришлось выстраивать заново, так как их клин, врезавшийся в ряды противника, состоял из немногих воинов, а римлян было множество, да и укрепление, со стен которого вёлся обстрел, тоже было недалеко. Поэтому готы мудро приняли решение дождаться второго отряда и тогда вместе перелезть через новую скользкую стену, невзирая на обстрел.
В этой первой атаке утреннего сражения пало несколько воинов Марки, но совсем немногие, ведь мало кто тогда врывался в римские ряды. В первом натиске, когда готы только выскочили из леса, погибло всего трое воинов, зато среди предателей и римлян пало множество людей. И после погибло немало врагов – кто пал от руки Аринбиорна, кто от ударов других готских воинов. Римляне сражались, отступая, и всегда помнили о входе за ограду. Готы теснили их со всех сторон, и римляне, натыкаясь друг на друга, уже не держали строй, а лишь спешили укрыться, смешавшись от ужаса перед воинами двух Марок.
Так как Тиодольф не получил ни одной серьёзной раны, то, когда он услышал, что душа Аринбиорна покинула тело, он печально улыбнулся и молвил: «Да, да, Аринбиорн, мог бы и подождать, пока сражение не станет более жарким».
Теперь Вольфинги и Беринги радостно приветствовали своих сородичей из Нижней Марки и других поселений, кто был во втором отряде. Выстроившись стройным порядком близ римского укрепления, они запели победную песню. Звенела тетива луков, свистели стрелы, и то и дело жужжали брошенные пращой камни.
Песня же, которую они пели о своей победе, была, как передают, такой:
