— Слышите? — сказал вдруг Мик.
И все услышали, как в «Хуанхэ» кто-то подыгрывает мелодии на флейте.
— Китайцы, — сказал Вик.
— Точно, чу, — кивнул Дик.
Мел закончила петь. Умолкла и флейта. Все смотрели на «Хуанхэ», на приоткрытую дверь. Вдруг с другой стороны «Хуанхэ» вышел пожилой китаец в форме старшего евнуха и приблизился к компании.
— Госпожа Цань Бао просит девушку, игравшую на «Ямахе», подойти к ней, — сказал евнух.
— Не бойся, — сказал Мик.
— Кхм, — сказала Мел, встала и пошла к «Хуанхэ». Она остановилась перед дверью и поклонилась.
— Это ты играла? — спросил ее из темноты молодой женский голос.
— Да, госпожа.
— Ты едешь на концерт?
— Да, госпожа.
— Хочешь поехать со мной? Ты будешь мне петь.
— Госпожа, я еду не одна.
В глубинах «Хуанхэ» помолчали, а потом дверь с легким шипением закрылась, и Мел вернулась к своим спутникам.
— Зря ты это, — сказал Вик. — Китайцы обидчивы.
Уснули они у костра, постелив спальные пакеты. Засыпая, Мик увидел, как Вик возится с Клар. «Запал парень», — подумал он и уснул.
Утром раздался сигнал включения солнца, все проснулись и принялись прогревать моторы. Воздух, немного очистившийся за ночь, снова наполнился тяжелым запахом паленой пыльцы. Еще час ушел на то, чтобы машины тронулись.
— Долго нам еще пилить, чу? — спросил Дик.
— Сегодня вечером приедем, — ответил Вик. Глаза у него были на полвосьмого — еще бы — Клар оказалась похотливым цветочком.
И этот день прошел как предыдущий. Вот только прогноз Вика не оправдался — к вечеру они одолели только полпути. Измотанные ползаньем по национальной трассе, Вик, Мик, Дик, Мел и Клар снова примостились у костра.
— Спой, Мел, — попросил Дик, но Мел помотала головой и кивнула в сторону «Хуанхэ», как будто приклеившегося к «мерсу».
Вик скрутил косяк, а Мик достал буквонайзер и погрузился в работу. Ему не нравилось, что «Хуанхэ» так нарочито волочится рядом. При желании китайцы могли подняться в воздух и уже через минуту были бы на концертном поле.
— О чем пишешь, чу? — спросил Дик.
— Обо всем этом, — сказал Мик. — О том, как мы едем на концерт и «Хуанхэ» торчит перед нами как морковь.
— Смотри, — сказал Вик.
Они посмотрели в сторону «Хуанхэ». Давешний евнух снова ковылял к ним.
— Госпожа Цань Бао просит юную девушку спеть, — сказал китаец.
— Юная девушка, к великому своему сожалению, не может, — сказал Мик. — Она пила мало воды сегодня и поэтому сильно охрипла.
Евнух кивнул и ушел в «Хуанхэ». Мел взглядом поблагодарила Мика. Вдруг дверь «Хуанхэ» снова открылась. Из его бездонной черной утробы выскользнула тонкая высокая фигурка в жемчужно-сером. Ее волосы были уложены в придворную прическу, а лицо казалось будто нарисованным на папиросной бумаге — белой и тонкой. В руках девушка-госпожа держала запотевший кувшин, при виде которого у всей компании моментально пересохло горло. Девушка-госпожа подошла — нет, она скользнула к ним, не касаясь пластфальта, и протянула кувшин Мел.
— Пей, — сказала девушка, и Мик не мог оторваться от ее лица, от тонких запястий и пальцев-паутинок, с легкостью державших тяжелый глиняный кувшин, — пей и пой.
— Спасибо, госпожа, — сказала Мел. — Можно я угощу своих друзей?
— Угощай, — ответила девушка-госпожа из «Хуанхэ».
Содержимое кувшина тут же разлили по кружкам, и это был самый холодный и самый свежий арбузный сок, который только можно было найти в Поднебесных Штатах. Девушка-госпожа из «Хуанхэ» увидела буквонайзер на коленях Мика.
— Ты поэт? — спросила она.
— Писатель, — ответил Мик.
— О чем ты пишешь?
— Я пишу порнуху, госпожа, — ответил Мик. — Я продаю ее на улице.
— Дай мне прочитать твою самую удачную порнуху, — сказала девушка-госпожа.
Мик с поклоном протянул ей буквонайзер, открытый на «Путешествии по Эмме». Девушка-госпожа положила буквонайзер на ладонь и начала читать.
