Хитрющий взгляд малышки выдал её тактику. Наверняка отец не разрешит смотреть представление, которое должно закончиться тогда, когда детям положено видеть десятый сон. Но если Лайми возьмут под опеку Глаша и Зурим, то ещё неизвестно, решится ли отец воевать сразу с тремя девушками.
Восточная красавица посадила малышку себе на колени, и та благодарно обвила её шею руками.
Расчёт Лаймиетты оказался стопроцентно верным. Прошедшие мимо Бриус и Крайс окатили девушек лучезарными улыбками, но ни слова не сказали малышке. Та, правда, на всякий случай так плотно прижалась к Зурим, что отправить спать её можно было только в комплекте с восточной красавицей.
Парни заняли места во втором ряду. Малышка, поняв, что опасность миновала, начала весело щебетать, рассказывая, как прошёл день. Вот уж кто настоящий антидепрессант. Зурим, цвет лица которой всё ещё отдавал прозеленью, оживилась и разулыбалась. Лаймиетта поведала, как ловко перехитрила няню, притворившись во время тихого часа уснувшей.
– Закрыла глаза и лежала тихонько, как мышка, но только воспитательница вышла из комнаты, я подскочила с кровати и стала играть.
Зурим нежно гладила малышку по головке. Было заметно – не может налюбоваться. А милый бесёнок, который так запал ей в душу, продолжал взахлёб делиться новостями. Но самую важную, как заправский интриган, Лайми приберегла на конец. Округлив от восхищения глаза, сообщила, что папа скоро будет как настоящий актёр играть в спектакле.
– Правда-правда, он сам мне сказал.
Представление началось с выступления акробатов. Они сразу создали атмосферу праздника. Их облегающие синие костюмы искрились в лучах заходящего солнца. Атлеты с лёгкостью исполняли головокружительные элементы. Но Глаше больше нравилось наблюдать не за тем, что происходит на сцене, а за реакцией Зурим и Лайми. Они синхронно замирали от волнения, когда акробаты заходили на какой-нибудь особо впечатляющий трюк, и в унисон пищали от восторга, когда гимнастам удавались их захватывающие дух задумки.
Конец номера оказался особенно фееричным. Артисты соорудили живую пирамиду из четверых человек. При этом находящаяся на самом верху миниатюрная гимнастка замерла в позе «ласточка». Глаша видела её совершенно бесстрашный взгляд. Лаймиетта восторженно шептала, что, когда вырастет, непременно станет акробаткой. Впрочем, после выступления эквилибристов на огромных светящихся шарах малышка поменяла мнение насчёт будущего рода занятий. А ещё за время представления она успела пожелать стать жонглёром, канатоходцем и дрессировщиком собачек.
Заключительным номером были объявлены фокусы. На сцене появился тот самый Ио-Кио, портрет которого красовался на одном из боков балаганчика. Иллюзионист в один момент завладел вниманием публики. Что неудивительно, учитывая его обаяние и талант. Как у него получалось из ничего делать что- то? Вот он демонстрирует зрителям пустые ладони. В следующий момент сжимает правую руку в кулак, а левой достаёт из него платок. Платок по его команде складывается в узкий конус и замирает в воздухе. После чего фокусник поджигает его. Пламя не даёт рассмотреть, откуда на месте сгоревшего платка появляется роза. Зрители ахают, а Ио-Кио подходит к Глаше и с лёгким поклоном вручает цветок.
Это было так эффектно и так неожиданно, что Глафира, не задумываясь, приняла подарок. Машинально поднесла бутон к лицу, чтобы вдохнуть аромат. Настоящая живая роза – Глаша даже зажмурилась от удовольствия. Но больше ни на секунду не отрывала взгляд от сцены. Следующие трюки были ещё более зрелищными. Сначала разные предметы, повинуясь командам фокусника, парили в воздухе, а после он и сам оторвался от сцены на несколько сантиметров и завис, раздавая воздушные поцелуи зрителям.
– Для следующего трюка мне понадобится доброволец, – объявил Ио-Кио, когда на сцену вынесли прямоугольную кабинку в человеческий рост и поместили её на небольшой постамент. – Может, вы? – иллюзионист подошёл к Глаше и галантно подал руку.
Что собой представляет следующий трюк, Глафира понятия не имела. Но терзали подозрения, что Ио-Кио задумал что-то наподобие любимого земными фокусниками разрезания женщины пополам. Глаша как-то стала свидетелем такого представления. Ассистентку иллюзиониста поместили в продолговатый ящик и распили вместе с ящиком на две части. Обе половинки женщины чувствовали себя прекрасно. Действо смотрелось эффектно, но немного жутковато. Особенно то, как нижняя часть тела вела независимую от верхней жизнь, беспечно болтая ногами.
Быть распиленной на половинки Глаше не хотелось, её вполне устраивало нынешнее цельное состояние. Но подвести обаятельного иллюзиониста, одарившего розой, тоже был не вариант. Поэтому, хоть и не без колебаний, Глафира всё же подала руку Ио-Кио и позволила вывести себя на сцену.
– Мне нужен ещё один доброволец, – заполучив первую жертву, обратился к публике фокусник. – Есть желающие?
Желающих было двое. Зурим мужественно тянула руку, не собираясь бросать подругу в беде. И во втором ряду нашёлся смельчак, выразивший согласие стать вместе с Глашей подопытным кроликом. Кто бы сомневался, этим смельчаком оказался Крайс. Он не стал дожидаться, кого из двоих выберет иллюзионист – поднялся с кресла и направился к сцене. Вот и отлично – пусть его тоже распилят пополам, чтобы знал, как портить Глаше жизнь.
Однако, как выяснилось вскоре, пилить добровольцев фокусник не собирался. Он продемонстрировал публике кабинку, которая имела две двери: спереди и сзади. У Глаши, как и у зрителей, сложилось впечатление, что кабинка пуста. В одну из дверей иллюзионист направил Крайса, к другой проводил Глашу. По дороге успел дать чёткую инструкцию:
– После моих слов «смертельный номер» в полу откроется люк. У вас будет пять минут, чтобы выбраться через потайной ход за пределы арены.
Потайной ход? Вот так вот узнаёшь секрет фокуса, и очарование магии развеивается. Но хотя бы Глаша станет соучастником сотворения иллюзии – в этом тоже было что-то захватывающее.
Кабинка, выглядевшая снаружи маленькой, внутри оказалась довольно вместительной и, кстати, не пустой. Оборудована сложной системой зеркал.
