– Водка. Я не знал, что вы пьете…
– Оставь, пригодится. И… мы, вроде, на «ты».
– Да, – кивнул Таврин. – Верно.
– Я пью нечасто и только свое, – продолжил Ермолай. – Тут неподалеку деревня стояла, ее потом в микрорайон переделали, а яблоневый сад остался. До сих пор плодоносит… Я его урожаем пользуюсь. А если там яблок нет – мужики привозят…
Покрышкин щелкнул пальцем по баку, и Таврин понял, что видит самогонный аппарат. А рыжий уже налил в металлическую кружку грамм сто остро пахнущего напитка и предложил:
– Попробуй.
Отказываться было неуместно.
– Что это? – спросил Николай, с подозрением принюхиваясь к идущему от кружки аромату. – Кальвадос?
– Самогон.
Таврин сделал большой глоток, поперхнулся и закашлялся. На глазах выступили слезы.
– Сколько здесь?
Вопрос был понят правильно.
– Шестьдесят, – ответил Покрышкин. – Нормально.
– Для кого?
– Для тех, кто понимает.
– Вкус же не чувствуется!
– Неужели?
А в следующий миг пришел вкус. Или послевкусие. По телу побежало тепло, а во рту появился удивительный привкус яблок. Не перебродивших, а ставших алкоголем. Удивительно плотный, насыщенный и безумно приятный вкус.
– Хорошо… – протянул Николай.
– Запей. – Покрышкин сунул Таврину кружку с водой.
– Я не запиваю.
– Так надо.
И снова рыжий оказался прав: холодная вода мягко легла на самогон, оттенила вкус и дополнила полученное удовольствие.
– Спасибо.
– На здоровье.
– Можно я присяду?
– Конечно.
Николай мотался целый день, съел всего лишь сэндвич с курицей, и поэтому один глоток крепкого алкоголя поверг его в блаженную истому. Он опустился в кресло, с наслаждением потянулся и спросил:
– Как ты узнал, что полетела именно катушка?
– Послушал твой рассказ и сделал вывод.
– Так просто?
– А зачем усложнять? – искренне удивился Ермолай.
– Современные машины сложные.
– Кто тебе сказал?
– Ну…
– Не сложнее релятивистской механики. Еще выпьешь?
– Чуть позже.
– Молодец, алкоголем увлекаться не следует. – Однако сам Покрышкин собственному совету не внял и сделал большой глоток. Впрочем, на него «кальвадос» действовал гораздо слабее. – Так кто тебе сказал, что современные машины – сложные?
– Разве это не очевидно?
– Тебе очевидно только то, что в них полным-полно загадочных трубочек, идущих из одного блока в другой, и кожухов, которые скрывают от тебя части мотора, – рассмеялся Ермолай. – В этом фокус: в кожухах, которые мешают смотреть и видеть. Люди перестают понимать, как это работает, а главное – не стремятся узнать. А когда чего-то не знаешь – становишься зависимым от того, кто знает. Знание – это сила и власть. Все остальное – мишура, призванная замаскировать единственно истинную цель – знания.
– Трудно разобраться в этих трубочках, – пробормотал сбитый с толку Таврин. – Да и зачем? Ведь с каждым днем техника становится сложнее.
