Он не беседовал сам с собой, а словно раздвоился. Или растроился. Как будто два разных Говарда – трусливый и смелый, – пытались принять сложнейшее решение, а к ним подбирался третий, злой, тоже Говард, а может, и не он.
«Шаб тебя растерзает».
«Я тебя растерзаю!»
«Сам себя?»
«Ты – никто!»
«Я не хочу умирать!»
«У нас нет выхода!»
«Вы двое скоро окончательно исчезнете! Отродье обезьянье!»
«Я буду драться!»
«Ты ничего не сможешь!»
«Уже смог!»
«Проклятье!»
А дальше борьба слов перешла в борьбу тел. В борьбу силы. В отчаянную схватку за обладание Говардом.
Сидящие в мужчине души схлестнулись в жесточайшем сражении.
Он остался у зеркала, вцепившись в столешницу комода так, что побелели руки, а его красивое лицо исказила чудовищная гримаса. Еще одна. Еще! А глаза то и дело наполнялись безупречно-черной тьмой… Снова становились обычными… И снова исчезали в непроглядной черноте…
Говард напоминал натянутую струну…
Он сражался…
Кричал…
Ругался…
Из его рта шла пена, а из глаз – кровь. В какой-то момент Кириллу показалось, что Говард хочет разорвать себе горло… Потом он попытался удариться головой о стену… Потом вцепился в руку, в попытке перегрызть вену…
Говард сражался.
И замерший в гардеробной Кирилл знал, с кем идет бой – «Шаб выскочил из клетки и сейчас он в Говарде. Понял комизм ситуации?», – и от всей души пожелал несчастному смерти. Тот, похоже, мечтал о том же, потому что несколько раз пытался добраться до петли, но не преуспел.
В конце концов раздался рык: «Ненавижу!»
И сражение прекратилось.
Плечи Говарда поникли, руки безвольно повисли вдоль тела. Он издал несколько вздохов, больше похожих на всхрипы, на некоторое время затих, затем поднял голову, повторил: «Ненавижу!» – и расхохотался.
Его глаза стали красными от крови, в которую обратилась Тьма.
А дух был полностью захвачен.
Продолжая хохотать, Говард взял в правую руку черный меч и быстрым шагом покинул комнату.
– Виталик, ты где? А где я? – Голос задрожал, сорвался, Маша сглотнула, выждала несколько секунд и повторила: – Виталик!
Но друг не отозвался.
Вокруг было тихо и темно. Неестественно темно, без единого просвета, без намека на то, что свет существует. Девушка даже испугалась, что ослепла. Она нащупала телефон, достала его из кармана и надавила на кнопку, оживляя экран. Тот засветился, но так, словно в батарейке оставался минимальный заряд, а поверх экрана набросили черный шелковый платок.
Тьма была настолько густой, что мощности телефона едва хватило дать понять, что с глазами все в порядке.
«Хоть так…»
Маша выключила телефон, вернула его в карман и задумалась.
Она хорошо помнила, как провалилась сквозь пол, стоя в башне. Ждала приземления на этаж ниже, машинально готовилась к удару, но не случилось. Она пролетела перекрытия, даже не почувствовав их, и оказалась в этой темной, абсолютно темной комнате. Целая и невредимая. Не поцарапалась о края пролома и слышала только один треск – в начале пути. О чем это говорит? О постановке. Пролом в башне специально подготовлен, а во всех остальных перекрытиях проделаны закрытые люками отверстия, через которые участник игры безопасно попадает в следующую локацию.
То есть их догадка насчет квеста – правильная.
– Здесь кто-нибудь есть? – громко спросила Маша.
Ответом вновь стала тишина.
