Когда она отошла, я развела руками. Я не успела выучить их наречие.
– Обращай свое ухо к ветру, – перевела Дихара. – Будь тверда.
Натия внимательно следила за тем, как Каден помогает мне взобраться в седло. Малик настаивал, что до отъезда руки мне нужно отрезать или хотя бы связать. Неделю назад Каден спорил с ним, но сегодня не стал, и руки у меня были связаны. Натия и женщины наскоро подобрали мне одежду для верховой езды, потому что старые мои лохмотья были сожжены. Было очевидно, что никто из них не догадывался о нашем отбытии. Они нашли для меня длинную юбку с большими разрезами и запа?хом, чтобы сидеть в седле, и удобную белую рубашку. С собой мне дали старый плащ на случай холодов, и я упаковала его в свой вьюк. Рина сказала, что ее синий шарф отдавать не надо, она дарит его мне.
Гриз громко дружески попрощался, но никто из кочевого племени не ответил. Может быть, они не любили прощаний.
А может, как и я, чувствовали, что все происходящее неправильно. Ведь напутственные слова рождаются в ответ на свободное решение человека уехать, а сейчас все знали, что это не было моим решением. Однако в последнюю минуту Рина и Натия побежали за нами, и Каден велел остановить лошадей.
Свои прощальные слова они, как и Дихара, произносили на родном языке – возможно, так им было проще и выходило более искренне. Но обращены эти слова были только ко мне одной. Женщина и девочка встали по обе стороны от моего коня.
–
Взяв себя за подбородок двумя пальцами, она приподняла его, показывая, что и я должна ходить с гордо поднятой головой. Я кивнула и наклонилась, чтобы коснуться ее рук своими связанными.
Натия с другой стороны подергала меня за юбку. Она смотрела на меня горящими глазами. “
– Пусть камни из-под копыт твоего коня летят в зубы твоим врагам. – Голос Кадена прозвучал безжизненно, в нем было ни капли страсти, вложенной в эти слова Натией.
Чувствуя, как щиплет глаза, я обменялась взглядом с Натией, поцеловала пальцы и подняла их к небу.
– От твоего благородного сердца – в уши богам.
С этим последним напутствием Натии мы и уехали. Каден держался рядом с мной, считая, видимо, что я способна бежать и со связанными руками. А я чувствовала странное спокойствие, не понимая, что этому причиной – устала я, опустошена или сломлена. Конечно, прощальные слова Дихары, Рины и Натии меня очень поддержали, подняли мне дух. Я и в самом деле подняла голову. Меня в очередной раз обманули, но я не побеждена. Еще нет.
Проехав по долине около мили, Каден заговорил.
– Признайся, ты все еще замышляешь побег?
Я посмотрела на свои связанные руки, лежащие на луке седла, на бесполезные поводья, которые я не могла сжать.
– Должна ли я солгать тебе и сказать «нет», если мы оба знаем ответ?
– Одна ты погибнешь здесь, в этой безжизненной пустыне. Тебе некуда идти.
– У меня есть дом, Каден.
– Забудь, он остался далеко. Венда станет тебе новым домом.
– Ты все еще можешь отпустить меня. Я не вернусь в Сивику, не стану укреплять альянс. Даю тебе в этом торжественную клятву.
– Ты неумело лжешь, Лия.
Я повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо.
– Нет, вообще-то я очень хорошо это умею, но иногда для лжи требуется время. Тебе ли не знать. Ты в этом настоящий мастер.
Каден долго молчал, не отвечая, а потом у него вдруг вырвалось:
– Прости меня, Лия. Я не мог сказать тебе, когда мы выезжаем.
– А также рассказать о мосте?
– Что бы это изменило? Это только осложнило бы все для тебя.
– Ты не ошибся? Ты хотел сказать, это бы все осложнило для
Он резко натянул поводья, остановив свою и мою лошадь. В глазах плескалось разочарование и злость.
– Да, – признал он. –
Я понимала, что он верит в то, что говорит, но от этого сказанное не становилось для меня правдой. Выбор есть всегда. Просто иногда сделать его нелегко. Мы не отрываясь смотрели друг другу в глаза, но, наконец, он плюнул в сердцах на дорогу, щелкнул поводьями, и мы продолжили путь.
