не сердится: наоборот, Паула смотрит на меня так, словно только что совершила открытие.
– Я поняла. Поняла, о чем ты, – энергично кивая, говорит она. – Давай я тоже попробую?
Мы отрабатываем связку еще около получаса. Я обращаю внимание Паулы на то, что через два мата от нас Юн и девушка из другого отряда тренируются точно так же, как и мы, постоянно меняя ритм. На это Паула говорит:
– Если кто и знает все секреты – так это Юн. У него было три наставника из курсантов, и он два раза подряд отказывался переходить из рекрутов, пока в третий раз не получил максимальный балл на Переходе.
Это не похоже на простое упрямство. Должна быть какая-то причина… Надо присмотреться к Юну.
Мы возвращаемся к тренировке. Паула неплохой партнер, хоть и значительно уступает мне в скорости реакции. Она разочарованно охает, когда Солара выходит на центр зала и объявляет о смене партнера, попросив всех курсантов сдвинуться на один мат вправо. Так как мы с Паулой крайние, выходит, что ей нужно идти в другой конец зала.
– Там Макс. – Паула глубоко вздыхает. – Черт, и он явно не в духе.
На ее лице написана такая досада, что, повинуясь секундному порыву, я хлопаю ее по плечу и, провожаемая ее изумленным взглядом, пересекаю зал, направляясь к Максу. В конце концов, я быстрее Паулы, а это значит, что из-за плохого настроения Макса пострадаю меньше, чем она.
Меня встречает широкая улыбка, больше похожая на оскал, и я понимаю, что пора завязывать со спонтанными решениями.
– Слышал, ты из Несовместимых, – протягивает Макс. – Выходит, если я тебе сейчас случайно руку, например, сломаю или ногу – тебя не вылечат? – с притворным беспокойством спрашивает он.
Вся злость, которая затаилась на время тренировки, вскипает во мне с новой силой из-за одной фразы. Да что со мной не так? Кажется, совсем разучилась держать себя в руках, раз поддаюсь на его провокацию.
– Слышала, сращивать сломанные руки и ноги в модуле – тоже сомнительное удовольствие, – копируя его интонации, отвечаю я, занимая место на мате.
Макс явно опешил от моих слов, его улыбка некрасиво увядает.
– Надела форму, нацепила жетон с эмблемой – и все, думаешь, уже одна из нас? Вся твоя смелость – в этом жетоне, который по ошибке оказался на тебе. – Последние слова Макс произносит сдавленным голосом.
Злость захлестывает меня с головой.
– Так забери его, – эти слова я уже выплевываю ему в лицо. – Хотя бы попытайся.
Сузив глаза, Макс атакует меня, но я успеваю ускользнуть. Он еще раз пытается сорвать с моего рукава жетон, но я уворачиваюсь в последнюю секунду, и Макс вылетает за пределы мата, о чем тут же оповещает гудок. Макс возвращается на мат и теперь не спешит нападать, выжидает, не сводя с меня взгляда. Затем он, как ему кажется, внезапно кидается в мою сторону, но это ему ничего не дает. В нашу сторону идет Солара, и, видимо, заметив это, Макс атакует, выполняя связку ударов, которую мы должны были отрабатывать. Он достаточно сильный, но не умеет обращаться со своей силой, и поэтому мне удается блокировать его удары. Мы расходимся. Неудача разозлила Макса по-настоящему, сейчас он зол так же, как и я. Он вновь атакует меня, выполняя связку, но в последний момент, нанося заключительный удар, его рука меняет направление. Кулак летит в сторону моей головы, и я с трудом успеваю уйти с траектории удара.
Может, мне и не знакомы все установленные в Корпусе порядки, но одно я знаю точно: при спарринге запрещены удары в голову.
Мне почти удается увернуться: удар проходит по касательной, и лишь малая толика заложенной в него силы приходится на мою челюсть. В месте удара вспыхивает острая боль. Чувствуя во рту вкус крови, я провожу языком по внутренней стороне зубов. Вроде бы все на месте. И только потом поднимаю взгляд на своего противника.
Этот ублюдок стоит и ухмыляется.
Я ухмыляюсь в ответ. Спасибо тебе, Макс. Своим ударом ты только что освободил меня.
Долой все правила. Теперь и я могу не сдерживаться.
Макс делает шаг в мою сторону, но даже не успевает нанести удар. Уже через пару мгновений он кричит от боли, когда его лицо соприкасается с твердой поверхностью пола. Продолжительный гудок – ух ты, кто-то оказался за пределами мата. Я сижу на Максе верхом, выворачивая ему руку, прижимая локтем шею, не позволяя поднять голову.
– Ой, я нечаянно, – говорю я немного наклоняясь, чтобы он услышал, а затем отпускаю его и поднимаюсь на ноги. Макс перекатывается на спину, зажимая ладонью сломанный нос, и я испытываю какое-то мрачное удовлетворение, когда вижу кровь, пачкающую его форму.
Злость покидает меня, и на ее место приходит осознание происходящего.
Я поднимаю голову и, увидев шокированный взгляд Солары, тут же понимаю, что натворила.
# Глава 5
Солара нервничает. Это проявляется со всей очевидностью: неестественно выпрямленная спина, нижняя губа закушена чуть не до крови, судорожный стук пальцев по столу.
