– Ну, возраст пока меня не беспокоит, но я представляю, как это надоест лет через двадцать.
– А как насчет тысячи?
– Я лучше состарюсь и помру, а от рыцарской мутации уже отказался.
– Именно! А ей почти ничего не надо делать.
– Как это? Вот этого и не понимаю.
– Фаза сама ее настигает практически каждый раз, когда она ложится спать или просто просыпается. Ей надо всего лишь легко и с удовольствием использовать эти моменты.
– В смысле, просто использовать фазу?
– Ты каждый раз вынужден мучиться с разными техниками и методами, чтобы попасть в нее и поэтому не можешь в полной мере пользоваться предоставленными ею возможностями. А Элизабет лишь надо уметь легко использовать фазу, саму возникающую на засыпании, пробуждении или во сне. Представляешь, ей обычно нужно всего несколько секунд, чтобы утром там оказаться! Во сне же она сама почти каждую ночь понимает, что спит. Без каких-либо техник. У тебя такое бывает?
– Первый раз о таком слышу.
– Вот и я об этом же!
– Стоп, – вдруг Томас стал предельно серьезным. – А как мы поймем, что у человека присутствует нужный целевой набор генов? Я ведь за столько времени не смог этого увидеть в ней.
Прокуратор развернулся в своем кресле и задумчиво посмотрел куда-то вдаль через прозрачную стену:
– Легко! Первое: сверхчеловек будущего иногда прямо во время сновидения понимает, что спит, ничего для этого не делая. Второе: при засыпании или пробуждении он периодически чувствует, будто непроизвольно падает, взлетает или его куда-то засасывает. Третье: ему временами очень реалистично кажется, что он проснулся, после чего он встает и занимается своими делами, но затем обнаруживает себя проснувшимся по-настоящему. Четвертое: такой человек на стадии засыпания или пробуждения может неожиданно почувствовать себя парализованным, полностью обездвиженным на несколько секунд или минуту, отчего сильно испугаться. Есть еще признаки. Много. Но эти – главные.
Томас внимательно записал слова Прокуратора в тетрадку и поднял взгляд на своего собеседника:
– Должны все сразу совпадать?
– Достаточно одного, но часто они идут вместе. Зависит от образа жизни и степени обученности с детства.
– Не все понимаю…
– Калица поможет.
– То есть, нам не надо будет их учить фазе?
– Мы все с рождения имеем возможность говорить. Так? Но если тебя не научить говорить с детства, будешь мычать как корова, когда вырастишь. Здесь – то же самое: фаза у них будет врожденная, но ею все равно нужно уметь пользоваться. Причем, чем раньше это обучение будет начинаться, тем лучше, ведь с каждым упущенным годом это дается тяжелее. Взрослого ты тоже вряд ли сможешь научить разговаривать, если он это не освоил в детстве. Это же относится к фазе, пусть и в меньшей степени, поэтому ее уже с двух лет дают в Школах. Понимаешь?
– Понял, – горестно вздохнул Томас. – Ищем нового Ньюртона…
– Иногда новые вещи будоражат сознание, но когда ты вдумываешься в их смысл и потенциал, то выясняется, что там ничего нет, пустой звук, – Прокуратор от волнения и энтузиазма вскочил со своего кресла и стал ходить взад и вперед. – Иногда ты узнаешь, казалось бы, что-то совсем незначительное, а вдумываешься, и твой мозг взрывается от того, что это может принести. Это тот самый случай! Вроде бы у Элизабет просто имеется врожденная легкодоступная фаза и всего-то. Но это фундаментально новый уровень человека, которому дано гораздо больше, чем не только нам, но и даже тебе, хотя и ты сам намного совершеннее любого из нас.
– То есть, ей и мутировать проще?
– Ей все проще, Томас. Все! В этом-то и дело. Если для нас фаза – это фантастически сложный навык, едва доступный единицам, а для тебя – это не до конца естественная, но все же с трудом осваиваемая способность, то для нее это – врожденное благо, много раз на дню само приходящее к ней, хочет она того или нет. Вроде, мы и сами достигли немалых высот, но ее потомки пойдут еще дальше, и им все это будет еще проще. Эти здоровые и счастливые люди будущего будут жить вечно молодыми в бессмертном Абсолютном обществе, достигнув невероятных пределов эволюции. О чем еще можно мечтать? Нам остается лишь им позавидовать.
Томас задумался. Он осознал, что все же не все понимает и решил попробовать перевести разговор на более понятные темы:
– Когда вы рассчитываете начать вывозить плоды работы?
– Пятьсот лет. Тысяча. Как справишься ты, я и наши последователи, но мы будем всегда ускорять этот процесс всеми возможными способами. Потом у нас будет следующая по сложности и последовательности цель. Так или иначе, проект «Селения» – это что-то вроде вечной колыбели человечества при его жизни. Когда-нибудь, люди будут видеть в своих генах след всего одной женщины. Это будет Элизабет. Может, они ее будут как-то иначе называть: Таней,
