Осознавая стоимость каждой минуты и понимая, что его товарищ находится в шоке и полном непонимании происходящего, убитый собственным горем Ален силой потащил его в сторону истока Шестой реки. Вскоре опомнившийся Томас перестал сопротивляться и, обреченно помахав сестре рукой, сам побежал вниз, периодически оглядываясь в надежде, что она все же передумала.
Зареванная Ирэн зашла обратно в Арогдор, где растерянные военные в панике суетились возле закрывающихся с протяжным металлическим стоном ворот, в которые один за другим, словно ошпаренные псы, выскочили на четырех конечностях резвые и тощие курьеры-мутанты в облегающих черных костюмах. Очевидно, их отправили предупредить многочисленные дозоры всех четырех южных ущелий, чтобы они никого не пропускали сверху.
До следующего утра истощенные Томас и Ален оголтело неслись вниз, не останавливаясь на отдых и обходя насторожившиеся дозоры, которые им показал наивный Билл еще во время пути наверх. Измученные и почти теряющие сознание от странной одышки, они неизбежно начали терять внимание и все менее аккуратно прятались. Как итог, расчет самого последнего дозора заметил движение в скалистой расщелине у восточного склона и погнался за обессиленными друзьями. Бодрые и полные свежих сил мутанты на откормленных челоконях молниеносно догнали пытавшихся сбежать агентов и сбили их с ног у оглушающего шумом порога горной реки:
– Твари! Попались!
– Тридцать золотых наши, мужики!
– Ломайте подонкам ноги, – скомандовал старший воин с рыжими дредами. – Но не убивать!
Один из мутантов спрыгнул со своего челоконя прямо на ногу неудачливому в этот день Алену, отчего раздался глухой хруст, и бедный рыцарь во все горло заорал от нечеловеческой боли, разогнав потревоженных птиц с коренастых кедров ущелья. Затем мутант не спеша подошел к прижатому мечами к холодной земле Томасу, который уже приготовился к самому худшему, но такой до боли знакомый свист арбалетных стрел снова спас его жизнь в самый последний момент. Два поверженных мутанта сразу тяжело повалились с ног, а другие отчаянно кинулись навстречу превосходящему отряду Башни признания под руководством развивающейся на ветру седой бороды Аарона Коннелла, который не оставил ни малейших шансов несчастным монстрам, перерезав их в считанные мгновения.
– Умеешь на помощь звать, – пошутил центурион, подойдя к сжавшему зубы Алену и вытирая меч о труп сломавшего ему ногу воина. – Хоть чему-то вас еще учат в Академии.
Оказавшись в спасительной Башне, Томас, не переводя дух и даже не перекусив, поднялся в аскетичный кабинет коменданта и за его столом детально описал все произошедшие события в длинном письме, которое незамедлительно отправил с гонцом в Парфагон, пообещавшим не более чем за два дня доставить его главнокомандующему. Переживающий за свое отечество Томас надеялся, что сэкономленные на дороге четыре, а то и пять дней, обязательно помогут лучше подготовиться к вероятной атаке на столицу. Только после этого он спокойно уснул, проведав в лазарете несчастного Алена.
Когда на следующий день чуть отдохнувших агентов отправили трястись домой, снова спрятав в крытой повозке военного обоза, у них была целая неделя спокойно поразмыслить о произошедшем. Всего две короткие ночи в Арогдоре фундаментально повлияли на то, как они теперь смотрели на государство мутантов, родное королевство, да и жизнь в целом. Для более юного Алена, на долю которого пришлось больше всего мучительных страданий, увиденное было сродни полному уничтожению всего того привычного мира, который он знал раньше. Несмотря ни на что, несмотря на все страдания и невзгоды, удивительная жизнь вулкана потрясала его своей свободой и вседозволенностью, пусть и ценой ужасных условий существования. К своему страху, он даже чувствовал и понимал тех людей, которые основали этот город и во все времена бежали в него из золотой клетки Парфагона. Сможет ли он сам устоять перед таким соблазном?
Для Томаса весьма своеобразное государство на вершине вулкана теперь тоже не выглядело как воплощение ада, которое настойчиво вырисовывалось в его воображении с раннего детства. Несмотря на очевидную убогость и бесспорную абсурдность многих сторон жизни, там обитали совершенно обычные люди, которыми двигали понятные ему интересы. Мало того, в чем-то они были даже гораздо свободнее и счастливее людей в таком идеальном и примерном Парфагоне. Томас только не мог понять, как так получилось, что и тут, и там живут нормальные люди, которые хотят только мира и добра, но при этом они ненавидят друг друга и при первой же возможности пытаются жестоко расквитаться.
Получается, одни хорошие с самыми доблестными намерениями сделать мир лучше идут на других хороших с такими же самыми доблестными намерениями, а потом они обманывают, предают, нападают, убивают и радуются всему этому. Как это возможно? С чего все это началось?
В связи с этим, он впервые критически посмотрел на происходящее в столице и, наконец, понял, о чем всегда говорил давно осознавший это Нильс: их родное королевство настолько зажало себя в придуманных им самим жестких рамках, что в итоге само стало жертвой этих же ограничений. С одной стороны, конечно, они помогали городу сохранять человеческий облик и высокую цивилизацию. С другой стороны, многовековая война с кровожадным противником, надежно спрятавшимся на неприступной высоте, ни к чему не приводила долгие века напролет. А теперь эта нерешенная проблема вылилась в реальную угрозу существованию самого Парфагона, ни больше, ни меньше.
Конечно, самое большое потрясение было вызвано встречей с Ирэн. Он никак не мог представить себе причину, по которой она решила остаться в отвратительном Арогдоре, в этом оплоте похоти и грязи, беззакония и абсурда. Во всех своих наивных мечтах с самого детства Томас спасал сестру и
