Одиннадцать
Мы входим в небольшое помещение, здесь все то же приглушенное освещение. Мебели немного: блестит полировкой стойка охранника, стоят три кресла с крошечными журнальными столиками; на столиках – пепельницы. За стойкой – длинный коридор, метров десять в длину, дверь из которого открывается куда-то в ярко освещенное пространство. Справа – две двери, над которыми светятся надписи: «Иэн» и «Ви».
Мой телефон жужжит.
– Ну что ж, начнем зарабатывать призы, – говорит Иэн.
Он целует меня и устремляется в свою кабинку. Дверь за ним закрывается прежде, чем я успеваю разглядеть что-либо, кроме простого стола и бледно-зеленых стен.
Я вхожу в кабинку под надписью «Ви». Там пахнет кедром; судя по рядам вешалок на одной из стен, в обычной жизни это гардероб. Но сегодня комната оформлена как уютная гримерка, с полированным столиком вишневого дерева перед прекрасно освещенным зеркалом. Я сажусь. На столике кто-то оставил конверт, на котором каллиграфическим шрифтом напечатано мое имя. Внутри – карточка из плотной бумаги, она пахнет сиренью и исписана вычурным почерком. Как старомодно! В записке сказано, что я могу привести себя в порядок, в ящиках найдется все необходимое. Я открываю первый и вижу маленькие пакетики, на каждом – логотип бренда, которым я позволяю себе пользоваться только на Рождество. Куча пробников: блеск для губ, тени, тушь – все, что угодно. В следующем ящике – бутылка воды и термосумка с холодными компрессами. Я делаю большой глоток и прижимаю компресс к опухшим глазам. Это сочетание всегда срабатывает безотказно. Из розового динамика на столе доносится легкий перезвон, и женский голос произносит:
– У вас три минуты до начала собеседования.
Я критически разглядываю себя в зеркале – как любого актера, с которым предстоит работать. Бледная кожа, усталые глаза, растрепанные волосы. Неудивительно, что НЕРВ хочет, чтобы я привела себя в порядок. Но какую роль я играю? Опасной чертовки? Невинной жертвы? Может, если я нарисую себе боевые шрамы, то привлеку больше сочувствующих? Ой, да пошло оно все! Буду просто сама собой.
Я копаюсь в куче косметики и постепенно успокаиваюсь. Это то, что я умею делать. Я выбираю серые тени, простую черную тушь и карандаш для век. Немного пудры, чтобы выровнять тон кожи, и блеск для губ, чтобы придать лицу больше живости. Я нахожу дорогущую щетку, которая должна сделать мои волосы гладкими с помощью какого-то там процесса ионизации – видела ее по телевизору, в рекламе. Всегда относилась к подобным штучкам с сомнением, но, проведя пару раз по волосам, замечаю, какими шелковистыми они стали.
Я пристально рассматриваю свое отражение. Так странно – видеть результат своей работы на своем лице, не на чужом. Немного макияжа, и происходит чудо – по моему лицу не узнать, чего мне сегодня пришлось натерпеться. Я с удовлетворением откидываюсь на спинку. Но тут мое отражение внезапно тает, и зеркало превращается в черный экран. Ух, ничего себе! На экране возникает лицо женщины, и первое, что мелькает у меня в голове – воспоминание, как в детстве мы играли в «Кровавую Мэри». Но эта женщина не похожа на призрак. Она лет на десять старше меня, у нее темные волосы, синие глаза и блузка с оборками. Она кажется странно знакомой, и вдруг я понимаю, что в будущем я запросто могу выглядеть так же.
– Привет, Ви, – говорит она. – Я – Гейл.
Когда я раньше смотрела игру, ведущие были для меня только голосами или неясными фигурами на заднем плане. Интересно, увидит ли публика Гейл? Это она стоит за НЕРВом? Интересно, что будет, когда я расскажу Томми, что у игры есть вполне реальное лицо, и это не просто некие анонимные дельцы со счетом на Каймановых островах!
Я разглаживаю футболку.
– Привет. Не думала, что удастся поговорить с настоящим человеком.
Гейл совершенно девчачьим движением закладывает волосы за уши.
– Мы подумали, так собеседование пройдет легче.
С каких это пор НЕРВ заботится о том, чтобы было «легче»?
Я оглядываю комнату.
– А где камеры? Это ведь все снимают, правда?
