Она улыбается, и на щеках у нее появляются ямочки.
– Камеры вмонтированы в экран. Думаю, одна находится там, где ты видишь мой правый глаз. И да, твои Зрители тебя увидят.
Я прищуриваюсь. Действительно, пиксели на экране кажутся чуть менее ровными на месте ее правого глаза. Замечательно. Значит, Зрители видели, как я корчу рожи, накладывая макияж.
Она кладет ногу на ногу.
– Ну что ж, и как тебе игра после сегодняшнего вечера?
С чего бы начать? С того, например, как игра становится то отпадным приключением, то крахом всей моей жизни?
– Было труднее, чем я думала, хотя и не там, где я ожидала.
– Ты имеешь в виду испытание с Сидни?
Ок. Мы решили называть вещи своими именами.
– Угу.
– Хочешь что-нибудь ей сказать?
Мое сердце начинает биться быстрее.
– Она все еще смотрит игру? – спрашиваю я, уверенная, что человек из НЕРВа знает ответ.
– Не могу сказать, присутствует ли Сидни в числе наших зрителей. Но что, если бы это было так?
Я гляжу вниз на столик, раздумывая над ответом, а потом смотрю Гейл прямо в правый глаз.
– Я бы сказала ей, что жалею о том, что напала на нее, и когда все это закончится, нам нужно будет хорошенько поговорить. Кстати, ребята, вы не забыли заблюрить ее лицо во время трансляции? Ведь она-то согласия на это все не давала.
Как будто это имеет значение… Все, кому нужно, знают, с кем именно я разругалась.
Гейл остается невозмутимой.
– Мы же не хотим тратить время на скучные технические подробности, правда?
Вообще-то, есть пара технических деталей, которые я не прочь обсудить, – например, когда они наконец прекратят блокировать мои звонки или откуда они вообще узнали, что я обижена на Сидни. Но я знаю, что эта женщина не ответ ни на один из этих вопросов, и просто смотрю на нее безо всякого выражения.
Она наклоняется вперед, уперев локти в колени.
– Давай поговорим об Иэне. Что ты о нем думаешь? – тон у нее становится доверительным, «между нами, девочками». Я напоминаю себе, что у нашего разговора около девяти тысяч свидетелей. А, может, и больше.
Я чувствую, как мои щеки розовеют.
– Он классный парень.
– Наша аудитория считает, что «от него слюнки текут», а ты?
Я пожимаю плечами.
– Глаза у меня есть.
Она смеется.
– Будем считать, что это – «да». Думаешь, вы будете потом встречаться?
И какого она ожидает ответа?
– Мы об этом не говорили. – Если, конечно, Иэн не шутил насчет того, что сводит меня в «Кофейник». Или шутил?
– Вы целовались?
Я выпрямляюсь на стуле.
– Хм-м, это вроде как личное, вам не кажется?
Она усмехается.
– Дорогая, какие уж теперь между нами секреты? Ты так не думаешь?
Я не знаю, что на это можно ответить, и просто жду продолжения.
– Итак, Ви, почему же ты участвуешь в игре НЕРВа? Ведь это вообще-то на тебя не похоже.
Самодовольное выражение ее лица заставляет меня напрячься. Откуда она знает, что на меня похоже, а что нет? Да и после всей этой истории с Мэтью и Сидни вполне очевидно, почему я играю. Каких еще признаний ей нужно? Или она хочет, чтобы я сказала, как меня задолбало чувствовать себя невидимкой?
Я подаюсь вперед и шепчу:
– Иногда здорово сделать что-то такое, что выходит за рамки твоего обычного поведения.
Гейл хлопает в ладоши.
