Даже когда вспышки прекращаются, света из коридора достаточно, чтобы можно было видеть. С одной стороны, это упрощает дело, но с другой – усложняет, потому что теперь нас с Иэном тоже видно.
Тай поднимается из-за спинки диванчика. Пистолет у него в руке мечется между Иэном и мной.
– Вы что, суки, делаете?
– То, что нам сказал НЕРВ, – говорю я. – Вы разве не получали послание на телефоны?
Мы с Иэном ловим тросы и толкаем стол еще раз. Даже если остальные игроки пока не поняли, что мы нарушили «чистоту игры», уж НЕРВ-то знает. Теперь это всего лишь вопрос времени – когда они придумают очередную расплату. Причин удерживать прицел у меня больше нет, и я запихиваю пистолет сзади за пояс юбки, освобождая руки для следующего толчка.
Стол опять врезается в стену из стекла примерно в метре от пола, и дыра расширяется сантиметров до пятидесяти. Еще больше света. Еще больше воплей. Хотелось бы мне, чтобы стол пролетел насквозь, прямо в этот коридор, на головы нашей никчемной публике, которая теперь, похоже, занята паническим бегством.
На экранах вспыхивают огромные буквы:
НАРУШЕНИЕ ЧИСТОТЫ ИГРЫ! НЕМЕДЛЕННО НАЦЕЛЬТЕ ПИСТОЛЕТЫ НА ДРУГИХ ИГРОКОВ, ИЛИ ПРИЗЫ ПОТЕРЯЮТ ВСЕ!
И долгий, оглушительный сигнал.
Микки подскакивает, хмурясь, смотрит на дыру в стене, но пистолета от меня не отводит.
– Они опять пытаются сбежать! Осталось всего восемь минут, и призы наши!
Скорее, осталось восемь минут до того, как нас перебьют ради зрелищного кровавого финала. Мы с Иэном толкаем стол в последний раз, и он перебегает на мою сторону. Из стены выпадает большой осколок, отверстие увеличивается до метра в диаметре.
Микки орет:
– А ну прекратите, уроды, или я выстрелю!
Иэн хватается за мой трос и толкает стол вбок.
– У нас даже пистолетов в руках нет. Ты что, собираешься застрелить нас – вот так, хладнокровно?
Я боюсь вздохнуть. А вдруг она так и сделает?
Ее лицо искажается от бешенства.
– Я даю вам последний шанс оставить стол в покое и вернуться к испытанию.
Тай встает рядом с ней.
– Я тоже.
Мы с Иэном снова толкаем стол, но не очень ровно, и он ударяет в стену не так сильно, как раньше.
Я сглатываю.
– Ни вы, ни НЕРВ не убедите тех, кто смотрит игру, что вы застрелили нас с Иэном ради самообороны. У нас в руках нет оружия. Кроме того, Томми вызвал полицию еще до того, как его сюда привели. Вы что, действительно думаете, что это сойдет вам с рук? – Я кошусь на Джен и Даниэллу, надеясь, что они встанут на сторону добра, но обе они держат нас с Иэном на мушке.
– Ты что,
Я отскакиваю вдоль стола, подальше от нее. Но вместо того, чтобы выстрелить, она дергает за трос, который раньше держал Иэн, и не дает столу врезаться в стекло еще раз. Это служит мне сигналом, и я бросаюсь к дыре.
Иэн устремляется за мной, Томми и Сид – тоже. Я бью ногой по краю отверстия, выпадает еще кусок стекла. Нижний край дыры теперь – на уровне моих коленей, ширина у нее – полтора метра, и края, которые выглядят так, будто могут кость перерезать.
Где-то в зале какой-то Зритель орет:
– Давайте, шевелитесь! Маленькие засранцы сорвались с цепи!
Микки бросается на Иэна, а я снова ударяю по нижнему краю дыры, выбивая еще кусок. Сидни тоже пытается бить по стеклу, но ее шпильки абсолютно бесполезны. Томми просто стоит как столб, с обалдевшим видом, пока его не хватает Тай – раздается кошмарный хруст.
Томми издает стон.
– Не надо! Мы на это не подписывались! Прекратите немедленно!
Черт, они-то с Сидни вообще ни на что не подписывались – просто хотели вытащить меня! Но Тай и НЕРВ плевали на это.
Иэн обхватывает Микки поперек туловища и начинает ею размахивать так, что ее брыкающиеся ноги врезаются прямо в Тая, который оттаскивает Томми от стены. Джен дерет Сидни за волосы, и они тоже начинают драться, как кошки. Даниэлла скорчилась тут же, рядом, прижав руки к ушам. Она что, плачет? Да пожалуйста, пусть только в драку не лезет.
Я бью ногой по стене. Иэн продолжает раскачивать Микки в воздухе, и то ли она, то ли Томми явно попадают Таю в пах. Он бросает Томми, как мешок картошки, и сгибается пополам.
