пробормотал себе под нос. Мне послышался русский мат…
Ярко-розовые трибуны ослепительно сверкали на солнце пайетками и стразами и почему-то возвышались посреди густых зарослей колючего кустарника. Оранжевые спортсмены поначалу с нежеланием брели к месту награждения. Но их генерал рявкнул что-то на своем языке, и те припустили быстрее. Исколотые и расцарапанные зальсы с трудом вскарабкались на трехметровые трибуны, без единой лестницы или хотя бы ручки, чтобы ухватиться и подтянуться.
Наконец, хвостатые победители «одолели высоту». Тяжело дыша и яростно улыбаясь во все зубы, застыли, бешено молотя хвостами по воздуху. Вархар создал световую платформу, больше не скрывая, что способности его почти не ослабли. Видимо, скандрам надоело водить врагов за нос, выражаясь фигурально, теперь они решили сделать это физически. Вместе с Эйдигером Олин муж поднялся к победителям.
Медали выглядели еще ничего. Тот факт, что вместо 1-го и 2-го места на них красовались надписи «1-я жертва», «2-я жертва», зальсы пережили стоически. Наверное, готовились к худшему. И оно не преминуло наступить.
Скандры улетели на световой платформе подальше от трибун, зрители инстинктивно попятились и… из окна главного корпуса выстрелили блестки- звездочки. В отличие от тех, которыми приветствовали «дорогих гостей» в день приезда, эти еще и царапались. Не успели победители очухаться, как сверху на них посыпался град из вареного риса.
– Извините! – на всю площадь гаркнул Вархар. – Повара перепутали. Сварили. Но не пропадать же добру? Оленька учила меня, что нельзя выбрасывать еду!
Склизкие белые крупинки облепили зальсов с головы до ног, после чего их окатили еще: градом монет, размером с грецкий орех каждая, и чем-то вроде розовой пудры.
Спортсмены так оживились, так обрадовались, что спрыгнули с трибун и, рыча, бросились на организаторов. Но те… эффектно улетели куда-то на световой платформе, а по всей Академии прогремело голосом Зора:
– Помните! Неуважение к судьям и награждающим карается дисквалификацией и лишением всех призовых мест.
Вот так просто и быстро даже победу соперников самые знаменитые воители перекрестий сумели превратить в собственный триумф.
Зрители радовались зрелищу, как дети, и провожали зальсов сверкающими злыми взглядами. Чарм даже вышел из Главного корпуса и глубокомысленно сообщил нам с Олей:
– Если бы скандров не существовало, их стоило бы придумать.
– А мрагулов? – прищурилась Слася, постукивая ногой по мостовой и многозначительно дубася кулаком о ладонь.
Чарм посмотрел на девушку так, как смотрит на богатыршу придворный поэт века шестнадцатого, вздохнул и не сдержался:
– На такое не всякая фантазия осмелится…
Слася притворно поджала губы, покосилась на нас с Олей, на Ламара, и… неожиданно по-женски захихикала. Младший Мастгури приобнял мрагулку за талию и бросил в спину быстро уходящего Чарма:
– Ты не слишком-то шути рядом с моей женщиной. Она начала странно хихикать. Примерно как бабы из вашей Академии. Это может меня встревожить. А когда меня что-то тревожит, я иду изобретать очередную установку для полного и безграничного исцеления… И помни! Нет границ исцелению Мастгури! Ни перекрестных, ни межмирных!
Чарм оглянулся, тяжело вздохнул и продолжил путь. Видимо, решил, что следующая язвительная реплика может закончиться уже не столь мирно и удачно для автора. А после того, что сотворили наши фантазеры с победителями-зальсами, в фееричности их мести сомневаться не приходилось…
Соревнования по фехтованию на палицах планировалось начать следующим утром.
Погода выдалась солнечной, но в вотчине аннигиляторов заметно посвежело. Напоенный кисло-сладким ароматом цитрусовых воздух бодрил и тонизировал. Слабый ветерок гонял по ясному синему небу несколько пушистых облачков. Птицы заливались под окнами, громадные розовые жуки кружили в затейливом танце и даже не боялись сесть на подоконник.
Мне следовало сразу насторожиться – слишком уж обыденно и даже приятно начался новый день.
Никто не разбудил нас с Эйдигером дикими воплями и разборками на тему, кто где провел ночь после Сласиного пойла. Никто не выбросил из окна мебель. И ее стремительный полет не опередило исподнее соседей, больше похожее на оружие массового поражения котов.
Даже некоторые сальфы, этажом ниже и этажом выше умудрились встать самостоятельно. Без помощи Лархара, Бурбурусса, Ламара и их женщин.
Жаль, я еще тогда не сообразила, что это может говорить лишь об одном – затишье перед бурей. Редкое утро в Академии Войны и Мира и даже в нашем автобусе-поезде начиналось столь чинно и благородно.
Подумаешь, стул, что в сердцах швырнула из окна Свангильда со словами:
– Сколько можно вешать мою любимую кофточку на этот стул? Хочу, чтобы она висела в шкафу!
Подумаешь, Слася высунулась в окно и спросила Марделину так громко, словно та ночевала на соседнем Перекрестье:
