Он кивает, беззвучно смеётся. Перекидывает в правую руку короткий серебристый клинок с чёрной рукоятью, перерезает верёвку, освобождая запястья Вероники. Откладывает клинок, бережно разминает её бледные маленькие ладони, разгоняя кровь.
— Братик, — повторяет и повторяет Вероника. — Братик мой…
Жиль обнимает её. Вздыхает счастливо.
— Я так б-боялся, что не узнаешь. В-вот так вот. В-веро, слушай. Мы ух-ходим. Сейчас.
Она гладит его по спутанным волосам, кончиками пальцев касается изуродованной щеки. Трудно понять, слушает ли она его — потрясённая, ошарашенная внезапной радостью узнавания. Кивает невпопад, улыбается глупо, светло. Будто забыла, где находится.
— Как ты выжил? Почему ты не вернулся домой?
— П-потом. Надо уходить. П-почти все разошлись, мы можем сбежать. Готова? — он берёт её лицо в ладони, строго смотрит в счастливые, сияющие глаза: — Веро, соберись! На п-подоконнике одежда, переодевайся, отв-вернусь.
Несколько минут спустя в комнате стоят двое похожих друг на друга мальчишек в старых зачиненных комбинезонах. Вероника брезгливо рассматривает на себе пропахшую чужим потом майку, прячет под кепку собранные в хвост волосы. Жиль неодобрительно косится на её лёгкие сандалии, прикидывая, каково ей будет бежать по осколкам и каменному крошеву.
— Идёшь за мной, — распоряжается он. — Тихо и б-быстро. Лицом н-не свети.
Он приоткрывает дверь, выглядывает в коридор, жестом зовёт сестру и выскальзывает из комнаты. Вероника следует за ним. За порогом она едва на спотыкается об лежащего охранника.
— Жив, — едва слышно отвечает Жиль на её испуганный взгляд.
Им невероятно везёт: на всём этаже — ни души. Часовые настолько увлечены присмотром за периметром здания, что внутри почти никого не осталось. На лестничной клетке между вторым и третьим этажом Жиль останавливается и прислушивается.
— Охрана на крыше и н-на первом этаже, — шёпотом сообщает он сестре. — Стреляют метко, в-вот так вот.
— Значит, нам надо пройти как можно ближе к стене? Чтобы в нас не попали с крыши?
Он кивает, улыбается. Пристально смотрит на Веронику.
— Ты чего?
— Издали ты — м-мальчик. Не узнают. Идём.
Вероника идёт за ним, как слепая, ловя каждый звук, вздрагивая от любого шороха. То и дело касается руки Жиля, улыбается, когда он оборачивается.
— Ну ч-чего ты? — шепчет он после очередного прикосновения к локтю.
— Жиль, а что мама постоянно теряла, помнишь?
Он задумывается на несколько мгновений.
— Тоненькие т-такие… Шпильки!
— Да, всё правильно…
На охрану они нарываются прямо около выхода.
— Стоять! — рявкает нервного вида невысокий мужик с седыми висками. — Это кто тут шатается?
— Жиль я, из д-десятки Т-тибо. И брат мой, Ален, — жалобно лепечет мальчишка, закрывая собой Веронику.
— И куда вас черти несут? — ядовито осведомляется охранник, перекидывая автомат в правую руку.
— Жрать хочется, сил нет, — выпаливает Жиль с жаром. — Хотели п-поискать ч-чего…
— А почему ты не со своей десяткой?
— Т-так ранен…
Охранник втягивает ноздрями воздух, и Жиль с ужасом понимает, что от Вероники пахнет чем-то сладким и нежным. Ещё мгновение — и автомат в руках охранника выдаст своё смертельное «тра-та-та-та». Жиль поворачивается, одновременно демонстрируя часовому повязку на левом плече и выхватывая вакидзаси из ножен, прикреплённых к правому бедру, и локтем толкает Веронику в сторону. Та отлетает и падает, а когда встаёт, Жиль уже стоит над неподвижным телом. Самый кончик меча окрашен алым.
— Мо-оси в-вакэ аримасэн[20]…
Жиль вытирает меч тряпицей, убирает его в ножны, внимательно смотрит на распростёртого на полу человека и пинает его под челюсть. Вероника зажимает себе рот, чтобы не закричать, и пятится, пока не упирается спиной в стену.
— Идём, — коротко командует Жиль, протягивая ей руку.
— Ты убил…
— Не убил, — резко обрывает он её испуганный лепет. — П-покалечил. Чтобы б-больше в людей не стрелял. М-меч — не для уб-бийства, меч для защиты, в-вот так вот.
