Я развернулся, успел подсечь удар сабли и хлестанул кверлинга поперек горла.
Второй кверлинг наступал, мы закружились в драке, вернее кружился кверлинг – я же хромал, скакал и кашлял, перед глазами все плыло. Бодрящее зелье перестало действовать.
В зале царил хаос. Уцелевшие маги орали, Фальтедро метался у стоек, кверлинги из тех, кто не участвовал в схватке, окружили Кредитора и Альбо – те застыли, сцепившись, и, кажется, превратились в статуи.
В меня швырнули красную молнию. И в этот самый миг я додумался упасть. Молния провертела в моем противнике дымящую дыру размером с кулак. Спасибо, маги! Я запрыгал, захромал к постаменту, но, вместо жемчужины, сграбастал оба клинка Гхашш. А топор… нет, клинками мне действовать сподручней.
Еще пара солдат. Я зарубил обоих, мечи удивительно легко ходили в моих усталых руках. Затем метнулся к дальней стене, заколол кверлинга и сорвал с его пояса связку ключей. Швырнул их Крессинде.
– Давай!
Еще трое кверлингов. Но тут в бой вступила вереница скованных пленников. Они, не сговариваясь, кинулись под ноги злодеям, волоча крайних из вереницы по полу. Удачно! Я разобрался с тремя уродами, зарубив всех без жалости. Мечи Гхашш, кажется, насытились магией – так как рассекали плоть удивительно легко и при этом как будто добавляли мне сил.
– Эркешш махандарр, ключи!
Пришлось отыскать ключи и подать Крессинде, она их, видите ли, уронила, когда падала.
– Гшантаракш гхор!
Олник, освободившись первым (Крессинда, вы только представьте, отперла кандалы сперва у гнома), подхватил саблю кверлинга и кинулся в бой. Чуть погодя к нему присоединились Крессинда, Шатци и кто-то из команды брата.
Я получил передышку. Подошел к Виджи и увидел, что она
Схватка Кредитора и Альбо, как уже сказал, представляла собой стояние у вынесенных ударом ворот. Тело Кредитора изгибалось, языки тьмы пытались оплести Альбо, налезали на его чешуйчатую лысину, но посланник Гритта, вцепившись руками куда-то в область шеи Кредитора, не сдавался.
Какая незрелищная схватка. Я-то думал, они начнут швырять друг друга об стены.
А еще я подумал, задыхаясь от кашля, что нам, в общем, без разницы, кто победит. В любом случае – мы проиграем. Так что все наши телодвижения – бессмысленны и бесполезны.
Внезапно меж Кредитором и Альбо возникло знакомое голубоватое сияние. Оно охватило их, начало шириться, проросло из рта Альбо и из капюшона Кредитора, все ярче и ярче, а затем откуда-то изнутри тел Кредитора и Альбо раздался возглас Молтана Берри:
– Я пла?чу кровью!
Голубоватая вспышка и хлопок, почти взрыв. Однако громыхнуло не сильно, звякнули – но не вылетели! – хрустальные окна в переплетах. На месте схватки Кредитора и Альбо осталось черное пятно.
Сфера другого мира, которую вызвала моя супруга, начисто уничтожила обоих противников. Превратила в ничто. А вместе с ними упокоился и Молтан Берри.
Фальтедро, прижав маску Атрея, отступал. В другой его руке была жемчужина Бога-в-Себе, когда только успел заграбастать?
Я нагнал, ударил его в грудь мечом, пробив сердце, подхватил маску…
А Бог-в-Себе подкатился к стене. И я его подобрал. И сунул в карман. Кажется, всё. Теперь – точно. Я оглянулся. Доминус Мраго поднимался среди кучки магов, шевелил губами – а глаза моего брата остекленели, и…
Я прыгнул к Мраго и врезал ему между ног, насколько мог сильно. Не-ет, больше никто не будет управлять моим братом! Но, как и обещал, я тебя, чароплет, не убью.
Тут меня согнул приступ кашля. Я оперся рукой на что-то костистое. Стойка. А на ней – небесные догматы кверлингов, будь они неладны. Интересно, в зале уцелел хоть один кверлинг?
О да, мой взгляд нашел одного, он был ранен, пытался убраться из зала, ковыляя.
Я велел взять его живым, не убивать и не калечить. Крессинда выполнила мой приказ.
Кверлинг смотрел на меня расширенными глазами. Я взял догматы со стойки, строчки Общего были выгравированы тонкой вязью на одной стороне пластинки. Я отобрал у Крессинды кинжал и начал яростно стирать гнусные письмена, даже не пытаясь постичь их суть. Золото – мягкий металл, а гравировка была тонкой, я стирал вязь букв, делая текст совершенно нечитаемым, хотя – нет-нет, но улавливал отдельные слова и даже фразы. «Единственные… Великие… Неповторимые… Самые… Служить… Подчиняться… Действовать для блага духовных учителей… Забыть себя».
– Вот тебе догмат! Вот догмат! Единственный догмат, который ты унесешь к своим, и покажешь, и расскажешь. И вы будете повторять этот догмат, пока он не отпечатается в ваших головах огненной вязью!
