Варвар, который ошибался

вынужден приняться за старое.

– Но и на старом поприще тебя постигла неудача.

– Ты, как всегда, права, Вирна.

Видите, как я пою?

Служка-человек, размерами еще меньше секретарской крысы (по-моему, Вирна коллекционировала мужчин ростом с ноготок), принес госпоже блюдо с виноградом и персиками. Она начала есть, а я смотрел и катал во рту пересохший язык. Когда я стану богатым… Впрочем, зачем кормить себя сказками?

– Хорошо, мой родной, – он вытерла мокрый подбородок розовым батистовым платочком, – считай, я поверила в твои писульки. Я дам тебе средства на то, чтобы подлечить твоих горемычных клиентов.

Ура!

– Но…

Но? Яханный фонарь, какое еще но?

– Ты спроворишь для меня одну работенку, и только тогда сможешь получить остальные деньги.

Гритт его маму за ногу… вы слышали? Работенку!

Я подался вперед и оперся кулаками о стол.

– Работенку? Какого рода?

– Все по порядку, Фатик. И отойди на два шага, от тебя пахнет.

Гритт!

– Сегодня утром я мылся в ручье.

– Но перед тем как проведать меня, баню ты не посетил, и ароматами не натерся, так что отойди, ты весь пропитался дорожной пылью и лошадиным потом.

Я отошел.

– Бур-р-р! – прогудел Колчек над моим затылком. – Мужчина должен мыться, иначе мужчина будет грязным, если не помоется, потому что если не помоешься, будешь грязным! Бур-р-р!

Что, и ему кажется, что я не слишком свеж? Великая Торба!

Проклятие, Вирна совершенно не видит во мне мужчину! (Хорошо, что мужчину во мне не видит Колчек.) В этом вся беда. Когда женщина не видит в мужчине мужчину, она будет придираться ко всему – это факт, и его нужно для себя уяснить и принять. Все ее будет раздражать. Тут хоть из штанов выпрыгни – ничто тебе не поможет.

– Знаешь ли ты, Фатик, что такое карго-оккультизм?

– Не вполне. Предположу: это нечто, связанное с перевозкой всяких мистических штуковин. Я прав?

Вирна кивнула.

– Именно. Это перевозка товаров оккультного назначения. В Талестре многобожие, и я делаю на этом бизнес. К тому же в Талестре маги, а для их работы требуются разные ингредиенты – в том числе крайне редкие. Деньги надо зарабатывать на всем, мой родной, и только тогда они у тебя будут. Ты хорошо меня понимаешь?

– Конечно, Вирна.

– Не думаю, что слишком хорошо. Но учиться никогда не поздно, верно, мой родной?

– Конечно, Вирна. В Талестре многобожие. Там полно культов, как в Хараште, но в главной силе два – Сегизма Сноходца и Горма Омфалоса.

Многобожие, прямо как у нас в Хараште. Небось, снова выдумка талестрианских чародеев. Один из их социальных экспериментов. В этом мире, сплошь выстроенном на лжи, верить нельзя никому и ничему!

Вирна обтерла пальцы все тем же платком и, вытащив из ящика стола маленький золотой гребешок, степенно принялась… о Гритт, принялась расчесывать свои усы!

– Есть некие вещи, предметы, ингредиенты, которых священники и маги не могут достать ни в Одируме, ни в Талестре, ни даже в Дольмире.

Усы… усы, черт, усы!!! Я спал с этими усами, когда они еще были в зародыше, поймите!

Меня начала давить зевота – очевидный признак того, что я на взводе. Еще бы амок до кучи – и я буду счастлив. Ежели грянет амок, Маммон Колчек выбросит меня сквозь окно, и не посмотрит, что на нем колышется прозрачная шелковая занавеска!

Слова Вирны стали звучать неотчетливо.

– И я достаю на дальнем юге и поставляю им то, в чем они испытывают нужды. На данный момент талестрианские служители Горма Омфалоса и Сегизма Сноходца нуждаются в определенных предметах к празднику Разделения. Сроку на доставку – неделя. Я поставляю им нужное уже десять лет и не хочу терять выгодных клиентов. Но наметилась проблемка – два моих проводника через границу отошли от дел… скажем так, по