Боевая Арена Джарси стоит на скальном плато. Поближе к небу, подальше от мирских соблазнов. К Арене примыкают бараки, где живут ученики. Зимой в бараках холодно, летом – жарко, осенью… Осенью то жарко, то холодно – смотря по погоде. Ученики Трампа Грейхоуна должны с малолетства привыкать к суровым испытаниям.
Сегодня Шатци Мегарон Джарси покидал бараки навсегда. Вернее, должен покинуть, коли сладит с последними экзаменами.
Мы вышли за ворота на каменную площадку, что огибала Арену и бараки. С западной стороны площадка выдавалась над пропастью узким языком. Если стать на него, можно увидеть земли Фаленора – мягкие очертания зеленых холмов, синие ленты рек. Теперь Империей владел Вортиген-узурпатор, истребивший весь род императора до самых дальних родственников. Не так давно он решил взять под свою руку и перевалы в горах Джарси, но получил достойный отпор. Пытался сделать заставы неподалеку от перевалов, в долинах, чтобы отлавливать беглецов из Фаленора, но варвары Джарси прошлись по заставам огнем и мечом, превратив их в головешки. Вортиген отстал. Образно выражаясь, варвары Джарси дали ему по зубам, мы, горцы, это умеем.
– Так, – сказал я, искоса глянув на брата. – Дело почти сделано. Тролля ты завалил, барсов добыл, основной устав Джарси усвоил, дерево посадил, дом… ну, будем считать, что построил. Что еще? Ребенка родить всегда успеешь. – Я рассмеялся. Очень скверный был у меня смех – злой.
А Шатци уже пробрала мелкая дрожь. Видите ли, этот… хм, бесстрашный варвар боялся последних экзаменов.
Что? Нет, речь шла не о том, чтобы в одиночку сразить еще парочку троллей или голыми руками завалить медведя.
Дедушка Трамп собирался проверить способности нового варвара к письму и чтению.
Беда в том, что Шатци так и не научился быстро и складно читать. Писал он тоже с помарками, а конкретно в слове «помарка» однажды умудрился сделать столько ошибок, что получилось слово «вино»; уж не знаю, о чем он думал, когда в седьмой раз вместо: «Я пишу без помарок», старательно вывел обкусанным гусиным пером: «Я пишу без вина». Грамоту мы кое-как постигли, Шатци навострился выводить буквы-закорючки Общего, но чтение брату не давалось – он, как и год назад, с трудом читал по складам, сперва проговаривая слово про себя, а потом уже вслух – высоким, блеющим, неуверенным, слабым голосом. Чтение было для него мучением, сущим адом.
За месяц до экзаменов я понял, что дело швах: мозг Шатци оказывал активное противодействие всякой попытке научить своего хозяина беглому чтению. От вида книг брата начинало трясти, от слов, что я выводил (с ошибками, ибо не умею писать грамотно – такова уж особенность моего разума) на песке Арены, его мутило. А ведь за провал экзаменов дедушка Трамп строже спросит с меня, учителя, чем с ученика. Нет, ученику тоже достанется, но слабее, слабее…
В общем, я экстренно принял кое-какие меры. Возможно, потому, что меры эти касались работы руками и, в меньшей степени, головой, Шатци усвоил новую науку в кратчайшие сроки. Экзамены мы встретили во всеоружии.
Я снова взглянул на брата: жаль, что Джальтана его сейчас не видит! Экзамены по письму и грамоте – это не боевая забава, охочих смотреть на него не нашлось.
– Не бойся, я тебя не брошу… Да точно, точно! Всегда двое их: учитель и его болван, который не способен ничему научиться… – Я рассмеялся невеселым смехом и направился к лестнице.
Тут у него подогнулись коленки:
– Да я хочу! Но не для меня эта грамота!
– А счет? Деньги ты умело считаешь.
– Великая Торба, деньги считать все умеют!
Мы начали спускаться по отлогим каменным ступеням. Я бросил взгляд на перевал на стороне Фаленора: между остроконечных серых скал виднелась большая группа повозок; разномастные лошади старательно тянули их в нашу сторону. Трепетали на ветру цветные ленты, привязанные за обода тентов, да и сами тенты были раскрашены яркими красками. Бродячие эльфы… В последнее время их фургоны шли через перевал сплошным потоком: Вортиген, так и не совладав с Витриумом, обрушился на эльфов-бродяг. Те из ушастых, кто не сумел вовремя унести ноги из Империи, качались в петлях или угодили под топор палача. Бедняги. Уцелевшим еще предстоит пересечь долину Харашты, где ненавидят любых эльфов[8]. Таясь, двигаясь по ночам, прошмыгнуть к Большому перевалу в Галидорских горах, если повозок немного, или рискнуть, сбиться в большой отряд, и миновать долину Харашты без тайны и спешки, рискуя навлечь на себя гнев крестьян.
– Эльфы, гляди-кось, – сказал мой забубенный братец, приоткрыв рот до размера среднего совиного дупла. – Эльфы… музыка, танцы…
Должен сказать, что учеников мой дедуля держал в строгости, и к эльфам и вообще на всякие празднества вниз не отпускал. Однако ж после экзаменов по письму и чтению мой братец станет полноправным боевым варваром, а значит…
– Эльфы… – проронил Шатци задумчиво. – Эльфийки… Голые. Ты видал когда-нибудь голую эльфийку, Фатик?
– Держи рот закрытым, думай об экзаменах, – буркнул я.
Позади громыхнуло, пахнуло солодом. Зелмо Верхогляд торопился за честно заработанной платой. Он переоделся в кожаные штаны с помочами, а боевые портки скорбного цвета превратил в объемистый мешок, связав обе штанины снизу грязными веревками.
