милости: тебя препроводили сюда, в убежище одного из наших приспешников, дабы зачитать приговор и умертвить по возможности гуманно.
– Надеюсь, этот кто-то, он знает меня с хорошей стороны? Я бы не хотел, чтобы он знал меня с плохой стороны, потому что знать меня с плохой стороны… это плохо.
Путешествие с Мамоном Колчеком не прибавило мне ума.
Я дернул цепь и обнаружил, что она прикована к стенке. Длины цепи не хватило бы даже для того, чтобы я толком встал. Но сидеть – сидеть я мог, да. На привязи.
Попал ты из огня да в полымя, Фатик.
– Умертвить гуманно – это значит повесить? А не гуманно – это как? Под печальную музыку распилить надвое? Ну, ребята, штаб ваш выглядит не слишком – воняет ваш штаб, прямо скажу.
Они переглянулись: не ожидали, что кто-то будет зубоскалить на пороге смерти. Затем дрищ гулко произнес:
– Фатик Мегарон Джарси с гор Джарси, ты обвиняешься в подлом нападении и убийстве.
Голова моя кружилась, горло нестерпимо саднило. Я закашлялся, сплюнул на солому кровью. Ненавижу простуды, особенно такие сильные, когда горло начинает саднить до крови. Однако обоняние у меня пока еще не отнялось. И оно, как бы вам сказать… Короче, мой нос всегда унюхает женщину. Тело женщины пахнет сладко. Уж такова его природа. А я безумно люблю женщин.
Так вот, несмотря на специфический запах овчарни, я учуял даму. Высоким дрищом была именно она, и, если прислушаться к модуляциям ее голоса, было ей лет около тридцати пяти – сорока.
Дает мне это шанс на спасение?
Не знаю.
Используя логику Маммона Колчека, я могу сказать следующее: женщины лучше мужчин хотя бы потому, что они – женщины. И – да: женщины, несомненно, умнее мужчин, ибо умеют мыслить интуитивно и благодаря этому куда чаще находят верный путь. Однако есть одна штука, которая при умелом обращении может превратить даже гениальную женщину в не рассуждающую дуру.
Эмоции.
Эмоции порой захлестывают женщину, помрачая ее рассудок. Эмоции женщины можно вызывать, умело – а порой даже весьма топорно – манипулируя разными близкими ее сердцу вещами, как-то: любовью, детьми, кошечками, собачками, всяческими
Я решил сбавить тон и спросил покаянно:
– И на кого же я подло напал? Кого убил? И когда?
Женщина-шеффен ответила – мрачно:
– Ты подло напал на мирный торговый корабль «Горгонид». Ты перебил большую часть экипажа и лично заколол капитана – видного гражданина и честного человека Дольмира Димеро Буна!
Я попытался сдержать хохот. Упал на солому, меня скрутило от смеха, который я еле-еле выдал за плач. Отсмеявшись, вновь сел, кусая губы, слезы же лились из моих глаз самые натуральные – от смеха. Димеро Бун – видный гражданин и честный человек! Ну да, разумеется, Димеро Бун творил непотребства на море да у берегов Мантиохии – а в Дольмире имел репутацию честного работорговца. Хотя с его-то нравом…
– Кем выдвинуто обвинение?
– Тебе не нужно знать обвинителей. Это люди, заслуживающие всяческого доверия.
– Предположу – это боцман «Горгонида», забыл его имя… и остатки команды, которых я помиловал. – Боцман обещал, что Вольное Общество меня не забудет. Однако этого я вслух не сказал.
Женщина-шеффен повторила:
– Это люди, заслуживающие всяческого доверия.
Я зарыдал, сожалея, что не могу молитвенно воздеть руки.
– Но я никогда не убивал невинных! Эти люди хотели отобрать у меня груз, и я честно вызвал капитана на поединок… и честно его убил! Это ведь я, я – честный человек! А их слова – поклеп, гнусный поклеп, подлая и страшная клевета!
Видали, сколько раз я ввернул слово «честный»?
Женщина покачала головой:
– Слова и доказательства этих людей не подлежат сомнению. Фемгерихт провел заседание, на которое ты не явился. Приговор – смерть! Ты был признан виновным. Приговор – смерть. Я – Смерть.
– Я – Воля!
