Ну да, да, да. Ты нас всех накажешь. Если допрыгнешь, конечно. Но с ним ничего не случится. Он – удачливый маленький сукин сын. Даже если его проглотит гул, то подавится.
– Ты хорошо осмотрела фургон, Крессинда?
– Мастер Фатик!!!
– Пока мы будем одеваться, осмотри харчевню, баню, все этажи «Чаши». Возможно, Олник где-то на кухне. Ты ведь знаешь, он любит поесть.
– Брутально, эркешш махандарр!
Гномша, топоча тяжелыми сапогами, исчезла.
Если Олник каким-то чудом окажется на кухне и она его поймает – не миновать ему пары-тройки увесистых оплеух. Нет, что ни говори – сложно жить с любящей женщиной-доминантом. Уж если она заведется… Интересно, будет ли практиковать Крессинда – буде с Олником у нее все сложится – телесные наказания? Нет, мне правда интересно. Великая Торба, я все-таки за равноправие в отношениях. С другой стороны, если мой бывший напарник счастлив под женским каблуком – то скатертью, как говорится, дорога. Нет, не так – счастливы должны быть оба партнера, иначе выйдет чепуха и страдания.
Меня скрутил кашель. В горле больше не было ревнивых кошек, о нет, теперь там застрял толстенный дикобраз.
Виджи притиснула горячую ладошку к моей груди, и через несколько мгновений я ощутил новый прилив сил. Я взглянул на нее благодарно, она же просто кивнула в ответ. Понимала меня без слов. Редкое качество у женщин. И тут же лицо ее исказилось, она издала протяжный крик и запрыгнула на кровать.
– Фатик! Фатик!
В солнечный луч, падавший на стену, заползла красноватая ящерица.
– Не бойся, она охотится на мух.
Моя супруга, оказывается, боялась ящериц больше, нежели крыс Мантиохии и разных монстров. Мне пришлось поговорить с ящерицей по душам, однако же без членовредительства. Распахнув окно, я посадил гостью на внешнюю стену харчевни. И… увидел, что на улицах снова, Гритт его маму за ногу, происходит странное шевеление. Люди и нелюди бегут куда-то в направлении пакгаузов.
Ого. Там, знаете, остались пять трупов. Может быть, члены фемгерихта таким образом решили мне отомстить? Скажут, что это я убийца (собственно, трое кверлингов были на моей совести), обвинят, обяжут капитана Карибдиза меня арестовать, и, не мытьем, так катаньем, добьются моей казни?
Мы наскоро оделись (я напялил старые отрепья) и выскочили на первый этаж. Там происходила суета. Харчевник и служки (в Хараште их с помпой именовали «официантами») с криками «Беда! Беда!» созывали ополчение.
Как, снова беда? Что за день такой сегодня?
Я остановил служку, удачно поймав его за воротник.
– Хламлинги сдурели! – крикнул он, пытаясь вырваться.
– Что? Как сдурели?
– Они зажгли факелы и всем племенем стоят на границе с городом! Капитан Карибдиз со стражей едва сдерживает их! Он даже снял солдат с дальних таможенных застав у Бычьих. Хламлинги бешеные! Никогда такого не было… Ярятся… Угрожают сжечь весь город дотла!
Я переглянулся с Виджи. Затем встряхнул служку как следует.
– Что произошло? Говори толком.
– Пришествие мессии!
– Что-что?
Служка вращал глазами.
– Хламлинги требуют выдать им репового мессию! Он самозародился в репазитории, выбрался оттуда совершенно голым, спел им несколько песен на странном языке, станцевал несколько удивительных танцев, потом прошелся колесом, показал им голый зад и потребовал почему-то юбку, после чего удрал куда-то в направлении города. Хламлинги считают, что мы его скрываем! Мы идем на защиту, иначе они предадут Авандон огню!
О боги, какой случай пропадает! Если бы только вернулся Олник, мы взяли бы груз почти без боя!
Но, однако же, я бы никогда не поверил, что в гниющей репе может завестись что-то годное…
И, как выяснилось, оказался прав.
Мы с Виджи отправились к фургону, где премудрый Фатик М. Джарси имел запас одежд. Маммон Колчек был взволнован – смотрел на суету за воротами.
– Бур-р-р-р! Очень много беготни. Когда много беготни – много шума. А когда нет шума – тихо. Бур-р-р-р! Гном явился.
– Что? – Сердце мое радостно подпрыгнуло.
Звякнула латная рукавица – Маммон Колчек показывал в сторону фургона.
– Фатик, прочисть уши. Гном явился. Бур-р-р-р!
Я заглянул в фургон, но не увидел там Олника.
