Проклятие, Великая Торба! Они ждут моего ответа там, за стенами комнаты и во дворе. Они ждут… ждет девушка с острыми ушками… и они знают, что я соглашусь… Потому что у меня нет другого выхода. Просто – нет. Они ждут, что я дам слово – в очередной раз. Дам слово – и закручу карусель огромной лжи для спасения целой страны.
И я соглашусь.
Разве нет?
Я бросил клинок на ветошь, увидел кем-то забытую кочергу, схватил и, пятная руки сажей, завязал ее узлом.
Будь ты проклят, мой брат! Здесь и сейчас ты обрек меня на путь, который не мог привидеться мне в страшном сне. Ложь, обман, предательство. Да ладно бы так…
Самое страшное, что я вновь, как в самом начале, дам слово и должен буду пойти до конца. А в финале…
У нижнего среза окна проклюнулась обгоревшая макушка Олника. Он медленно, как нашкодивший кот, который решил осмотреть местность на предмет лишних глаз, начал подниматься над окном, глядя на меня неподвижно и испуганно.
Я заревел и швырнул в него кочергой. Он проворно исчез. Что-то испуганно сказала Крессинда.
А я уже был как в тумане. Ярость спала. Я подошел к обрубкам стола, поворошил их и неподвижно уставился на измаранные кровью клочки записки.
Люди не меняются. И брат мой не изменился. Он бежал. А теперь мои праведники и члены отряда брата, сговорившись, хотят, чтобы я сыграл его роль. Понимаете, да? Они хотят, чтобы я взвалил ношу брата на себя, стал Шатци Мегароном Джарси, наследником Гордфаэлей. Солгал всем, и привел Альянс к победе.
А я… Я ведь соглашусь. Куда мне деться? Соглашусь, да?
Снова, как тогда, десять лет назад, я возьму на себя вину брата, прощу ему все, взвалю на себя непосильную ношу.
Он ведь подставил меня, как и тогда, много лет назад…
Раздался хлопок. Я снова был в локусе богини. Молча открыл рот и закрыл. Обрисованная перспектива казалась ужасной. Я – взваливаю на себя непосильную тягу лидера Альянса? На кой, черт возьми? Не-е-т, не хочу!
– Ты видел
– Он сбежит.
– Несомненно.
– Это я и имела в виду, когда сказала, что наследник Гордфаэлей умрет в Зале Оракула. Он и умер. Духовно. Наследника больше нет. Если ты освободишь брата – он сбежит. Так или иначе – он совершит побег, и Альянс развалится. Он боится слишком большой ответственности, и ты это знаешь.
– Знаю…
– Он боится
– Жить в свое удовольствие, – кивнул я.
– Да, Фатик. Жить в свое удовольствие. А удовольствие твоего брата – это свобода. Он не боится врагов, он не боится встретить грудью опасность. Он боится потерять свободу.
– Он много чего боится.
– Как и все смертные. И даже боги. Но… страхов в твоем брате куда больше, чем в тебе. Когда нужно, ты умеешь собрать волю, которая подавляет страх. А твой брат, напротив, дает слабину. Как в той давней истории с экзаменом. Он бы провалил его, если бы ты не помог.
Я чертыхнулся. Нет, поистине – благими делами выстлан путь в ад!
– И если он сбежит, мне придется возглавить Альянс под его именем.
– Несомненно.
– Яханный фонарь!
– Да, Фатик. Тебе придется остановить брата и уговорить его возглавить Альянс. Иначе будет худо. Будет худо тебе! Если ты не остановишь брата – умрешь.
Внезапно локус Лигейи-Талаши подернулся туманом и растаял. Я очутился в сером полумраке, где на меня взирала тень скрытного господина.
Голос, напоминавший рокот труб, проревел в самое ухо:
